Читаем Безутешный счастливчик полностью

31/XII – Полуденный отъезд Мура. Остаемся с Нос. и Андревной. Не очень верю, что Нат. подъедет к Нов. году, с сопровожд., и после сумерек или до. Заготавл. дровишки для верх. печки. Но – возмущ. даже Нос. – уже тьма, все нет. Уже и коньячка не хочу, лежу в оцепен. Шум в доме: появ. Нат., влетает с бесчис. любезностями Ольга Осетинская. Появ. еще Кобяк. с тремя суками. Перипетии, связанные с двумя играющими в ревность пьяными бабенками: Ольга, Нат. Вмешат. Нос. и недоумен. Риммы. Нов. год под елью, при свете светильн. 2 мужика и 6 баб. Я все-таки умерен. И мой верх протоплен.

1990

5 янв. – Третий день топим печи, но солнце уже исчезло, и мороз к ночи смягч. до –10°. Гуляния без всякой усталости, и до Шоколадки, и снова вниз, к оврагу. Веч. появл. Мур. с пачкой новогод. открыток от неизвестных, с журналами и пр. С зубровкой. Вечер вчетвером. Мило. Но непонятно до сих пор, когда мы двинем в столицу.

6 янв. – Канун Рождества. Чуть скверно. Вылакав вчера Мур. – ым привезенный двойной корвалол, дремлю. Нос. надолго исчезает в Хотьково, после проводов матушки в Москву. Веч. – скопление людей: супруги Епифаны, Леонтович. Коньяк. Прогулка с Епифанами до 4-й дачи. Вручают глупейшее интервью в Лит. газете. Надпис. Зинаиде ее билет в театре МГУ, она о впечатлениях. У них немного продукта – и прогулка домой. Тепло.

Доп. – Сразу свалилось на меня в первые же дни нов. года Литгазета от 3 янв. 90 г. и Сов. культура от 6 янв. 90 г.

Мур. 5-го янв. привозит из Москвы «Лит. учебу», послед. номер 89 г.; в нем, в статье о молодых: молодые больше «пугают» – убийств и изнасил. у них гораздо больше, чем у Вен. Ер. и А. Зинов.

7 янв. – Тепло и тихо. Рождество. Опохм. найденным у Нос. коньячком. Первые гости: Светл. Мельник. с сыном Федей и бородачом. Я чрез. оживлен. По просьбе Свет. надписываю «Весть»[26] Ник. Ник. Губенко: «с прежними теплотой и почтением». Провожаю гостей до Шоколадки. Возвращ. домой в темноте – еще гость – из редакции журн. «Даугава». Оч. мило, и достать «Собеседник», о кот. шла речь. Уклончиво обещаю к 22 янв. расширить Лен‹иниану› по мере сил. Провожаем гостя – еще теплая прогулка. И – тут же – послед. гость – Епифан. С мал. толикой продукта. Прогулка до него, и у него ср‹авнительно› долго («под опята»). Нос. увозит домой, и засыпаю насмерть.

8 янв. – Рождеств. мешанина стала роковою: весь день не подымаюсь. С раздраж. слушаю шумы Мур. + Нос. Страшно омрачен, еще – тревога и др. относ. Нат. И эта безобр. статья в Литгаз. Веч. Гал. отъезж. в Москву на 40-дневие Любки. Приним. снотвор. и сплю еще 17 часов.

9 янв. – Тепло по-преж., и я наконец подымаюсь. Весь день вдвоем с Мур. Никаких прогулок. В журн., газетах, телевид., Свободах. Вчераш. одержим. N. отходит совсем.

10 янв. – Еще один спок. день с Мур. В ожидании Нос. из Москвы. Уже даже и не в бумагах: немножко «Свободы», немнож. телев. На дворе 0 и даже чуть капель. Вечерняя прогулка по нулю с Мур. до аксак. музея. «Невидимкою луна» и пр. Нос. нет. Стало быть, нагр. завтра.

11 янв. – С утра еще нуль, но сулят зверское похолод. на завтра. Приезд очень памятный. Некто Вит. Мих. Савенков, директор изд. «Интербук». Подпис. с ним контракт под 5-звезд. коньяк. Еще письмо от ГДР изд-ва «Volk und Welt». Контракт из Италии, от изд-ва «Джулио Ginaudi»? – по свед. Мура, и то и другое изд-ва оч. весомые. Трехчасовые собеседования: за те неполные 2 дня, что Нос. была в Мос., были звонки и приглашения в Швейцарию и Бельгию. Письмо от Лильки. Нат. обещает быть 13-го, на стар. Нов. год. Икра от Зинаиды. «Ну, что тебе не жить? Слева коньяк, справа икра, впереди приезд твоей…» и пр. Вит. уезжает на своей Волге, прихватив Мур. Отлич. день.


О новых приглашениях: Швейцария и Бельгия. А Лилька в письме продолж. говорить всерьез о венециан. приглашении.


12 янв. Доп. – Леонтович привозит из М. «Сов. культуру» за 10-е со статьей о спектакле. И «Голос Родины» с прозой С. Соколова, мне посвященной.

Достать «Горизонт», послед. нумер за прош. год с беседой А. Зиновьева.


16 янв. – Как всегда, просып. к полудню. И Нат. слышит стук в дверь: Галина! Выскак. на крыльцо: с подарком? Само собою. Втроем по немн. коньяку, и Нат. начинает собираться в путь. Провож. ее до Шоколадки – гов., что буду в столице через 3 дня и тут же позвоню. В сумерках возвр.: у меня на столе еще полбут. коньячку.


Доп. – ‹Нрзб.› новости Гал., привезенные утром 16/I из Москвы: первое, конечно, что в Крещение мне придется после 40-днев. сидения в Абрамц. съездить на неск. дней в столицу: премьера «М. – П.» 20-го на Малой Бронной с участием Би-Би-Си-й кампании Поля.


18 янв. – Погода катится к нулю. И неожид. гости в дверях: Яна со своей Ксюхою. Гал. враз настораж. И я весь день стараюсь уединиться у себя в комнатенке со своим чтивом. Яна с дитем суетны и, мало того, решают остаться на ночлег.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе

На споры о ценности и вредоносности рока было израсходовано не меньше типографской краски, чем ушло грима на все турне Kiss. Но как спорить о музыкальной стихии, которая избегает определений и застывших форм? Описанные в книге 100 имен и сюжетов из истории рока позволяют оценить мятежную силу музыки, над которой не властно время. Под одной обложкой и непререкаемые авторитеты уровня Элвиса Пресли, The Beatles, Led Zeppelin и Pink Floyd, и «теневые» классики, среди которых творцы гаражной психоделии The 13th Floor Elevators, культовый кантри-рокер Грэм Парсонс, признанные спустя десятилетия Big Star. В 100 историях безумств, знаковых событий и творческих прозрений — весь путь революционной музыкальной формы от наивного раннего рок-н-ролла до концептуальности прога, тяжелой поступи хард-рока, авангардных экспериментов панкподполья. Полезное дополнение — рекомендованный к каждой главе классический альбом.…

Игорь Цалер

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное