Читаем Безутешный счастливчик полностью

4 февр. – Втроем: я, Гал. и Нат. Тяжеловато, но в доме пусто: поход Гал. к Епиф. за помощью неудачен. Гал. решает ехать не то в Мос., не то в Хотьк. за лекарством. И исчезает надолго. Конечно, все натовское. Появ. Гал. с подарками. Я с Нат. гуляю к аксак. колодцу с бидонами – потом в темноте вниз по роще. Потом, втроем, с санками, за ветками дуба, и топим ими печь. Просто для понту. Пав. Кармаков.

6/II-90. Гал. привозит новости из Москвы: подарок из Питера: куртку за 250, письмо от «Молодежи за милосердие». Сообщение о сыктывкарской затее с Лениниан. О намерении Еревана в этом году издать Пет. 50-тыс. тир., а Интербуком – 500 тыс. Письмо из Китая.

12 фев. – Немн. нездоров с утра. Гал. выделяет 100 гр-овый остаток епиф. варева. И весь день в больш. ком. на диване, не высовываясь за дверь. А высунуться оч. хоца: весь день капель – почти течет с крыши, +4°. Весь день солнце. И до самого заката «на солнышко гляжу».

13 фев. – Спокойно. Хоть еще не все недуги прошли, уже выгляд. во двор и впервые пробую леонт-скую ножовку, пилю на верхнюю печурку «на март». Прекращение капели. Весь вечер и ночь у телев.: Юл. Семенов. 1-й по возвращ. концерт Ростроп‹овича›.


Гал. говорит, что в Москве, появись там на 1–1,5 дня, куча звонков и пр. Хорошо, что я отъединен в Абрамцево уже 4 месяца.


15 фев. – Я один. Метелица. Прогулив. до калитки, все перемело, и воображ., что делается в поле за Шоколад. Все, что таяло весь февраль, все сызнова навалило. Впервые в своей курточке. Весь в прессе и никого не жду.

16 фев. – Снова один. Метелица почти стихает. «Скоро март», говорю себе, и больше ничего не говорю. Мытье с ног до головы (!). Размеренно. Тихо. Обозреваю месяца затмений 89 г. Веч. в сугробах – ненужный Леонт.

17 фев. – В ожидании долженствующей подъехать Гал. Пробуждаюсь на рассвете – это след. ввести в обиход. Ок. 2-х на дорожке показ. Гал., помогаю ей переволак. санки с продуктами через недав. сугробы. Не успел даже приступить к гостинцам (успел только прочесть корот. писульку от С. Аверинцева), как в доме новые голоса: Нат. и Саня Москаленко. И тоже с гостинцем. С Нат. изображаю надутость. Чокаемся по случаю завтр. масленицы. Моск. делает мой новый портрет. Провожаем его с Нат. почти до Шоколадки – ему в Загорск – тихо и тепло. Обряды: впих. снега в морд. Нат. и без визга. Швыряю то и дело в сугробы – и опять стоицизм. По возвращении домой: вечер коньяка и наконец-то нагреваю печь, впервые почти за месяц.

Доп. – Утром 17/II впервые по 1-й пр. Сов. радио поздравили сов. людей с наступающей завтраш. Масленицей и сообщили, что в этот день жрать надлежит. И сообщ., что проводы Масл. – 25 февр., в воскр., после чего последует Велик. пост.

19 фев. – Смехотвор. наблюдать, как Гал. с Нат. провалив. в сугробах в сторону мал. домика (Гал. все чаще о нем и все серьезнее). Чрезвыч. жалко прощаться с Нат., выпив послед. остатки коньяку и завернувшись в ее задрип. шубу, сплю в б. комн. Провод Нат.: теперь неизвест., когда она будет. Девки катают на санках др. друга в пути. А я – домой. Корвалол. И спать до рассвета.

20 фев. – Утр. вскакиваю, чтоб срочно топить печь: на дворе –18 с полтиной. И прояснение небес. Весь день никуда, да и невмоготу. Гал. гов., что вчера Нат., прощаясь, говорила, что вдруг в субб. и заглянет. Дремлю у натопл. печи. Неохот. прочитываю всю 3 дня назад привезенную корреспонд. И ровно на 3 часа уже прибавился день, слежу за ним сев. окно.

Доп. – Достать для копилки это «Лит. обозрение» (или что-то в этом роде), кот. читала Нос. в Москве у Мур-х.

Странное дело: записка от Аверинцева приходит из Владимира через Флотскую.

Письмо от Ольги Седак.: «Также привет тебе от И. Бродского, твоего горячего поклонника», из Венеции.

Обидно мизерен счет ГДР – ВААЛ – Ер. Не забыть: уже три счета положено на «счет В» через ВААП: польский, венгерский, ГДР-ский.

Просматр. «Огоньки»: в № 7 первое упоминание обо мне в «Огоньке».

А в ЧиПе № 1 за 20-е ч. что-то мелет обо мне Арк. Ровнер.


23 фев. – Один. Меня будит солнце. И с утра потихоньку снова начин. капель. Много гуляю, так, без особого масштаба и смысла. На солнце птахи уже тенькают и пиликают звончее. И – заметил уже 3 дня тому – круглые обводья вокруг всех дерев. Первая проталина будет: под новогод. елью. Ср‹авнительно› здоров и подвижен.

24 фев. – Один. Привыкаю пробуждаться на рассвете. Неутомим. Гуляю, чтоб протоптать свою привыч. тропку вниз, – и нападаю на упавшую под ветром осину – ольху. Режу ее на части, таскаю вверх, гуляю вниз и снова пилю. Ожидаю гостей. Около 2-х выхожу по тропке, по кот. можно только ехать, и то с риском – и встреч. машину: Витал. Мих., Серж Толстов, Гал. и Вл. Мур. Вечер бесчис. коньяков. С Толст. ночная прогулка по сугробам, через аксак. колод. (у него фляга из горла) домой. Весна. Неутомимо.

Доп. – Привезенные Гал. новости 24/II из столицы: звонки от ФРГ-шников, – и они нагрянут с интервью или в Москве, или прямо сюда. Испания.

Приветы от Мстисл. Ростроп. и Гал. Вишневской. Хотят даже нагрянуть в Абрамцево и пр.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе

На споры о ценности и вредоносности рока было израсходовано не меньше типографской краски, чем ушло грима на все турне Kiss. Но как спорить о музыкальной стихии, которая избегает определений и застывших форм? Описанные в книге 100 имен и сюжетов из истории рока позволяют оценить мятежную силу музыки, над которой не властно время. Под одной обложкой и непререкаемые авторитеты уровня Элвиса Пресли, The Beatles, Led Zeppelin и Pink Floyd, и «теневые» классики, среди которых творцы гаражной психоделии The 13th Floor Elevators, культовый кантри-рокер Грэм Парсонс, признанные спустя десятилетия Big Star. В 100 историях безумств, знаковых событий и творческих прозрений — весь путь революционной музыкальной формы от наивного раннего рок-н-ролла до концептуальности прога, тяжелой поступи хард-рока, авангардных экспериментов панкподполья. Полезное дополнение — рекомендованный к каждой главе классический альбом.…

Игорь Цалер

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное