Читаем Безутешный счастливчик полностью

17/XII – Утром ровно –30°. Весь день солнце, но выгляд. только дважды насыпать птицам в кормушку. Остатки вчераш. коньяку. Премило: весь в привезенных вчера статьях (некто Добряков из Питера), бесчисл. прессе. В старых блокнотах 70–80-х гг. По телевид. сплошной академич. Все теплеет.

19/XII – Еще теплее. В доме все двери раскрыты, снаружи капает и текет с крыш. + 2° (назавтра обещают до +3°, +4°). Мур. исчезает в Москву. Нос. не нарад. моему здоровью и равновесию. Готовлю лучину и растопку на рождест. морозы. Весь в телевид. и «Свободе»: бунт в Румынии. (Даже ванна 20/XII.)

20/XII – Еще теплее. Почти +4°. Течет со всех сторон дома. Жарища внутри дома. Все деревья голы. Раскисшие дороги. Лужи вдоль крыльца и до калитки. «Весело сердцу». Неск. раз прохожу по тропке с оголенн. зеленью. Поздно вечером в окно стучит Мур. Снова вечер со «Свободой» и телевид. Коньяк на двух. Прекрасно. Нат?

21/XII – Опять то же: от ничтож. дозы вчераш. коньяка скверновато до вечер. сумерек, и не встаю до вечера. Снотвор. Солнце, ясно, и понемногу кончается многодневн. капель. Впервые за неделю t опускается ниже нуля. Вечером и за полночь все то же: «Свобода», телевизор, Панама, Литва, Румыния.


Шок в Москве после решения компартии Литвы отделиться от КПСС и намерение отделить Республику и политически (20/XII).

Ожидаю рождеств – новогодних подарков откуда-нб. из этих трех мест: Румыния – Литва – поимка оцененного в 1 млн долл. генерала Норьеги.

(21/XII). В «Моск. комсомольце» за 20/XII для чего-то помещена моя испитая и опухшая физия.

В журн. «Юность» (№ 12?) проза Саши Соколова с посвящ. «Венед. Ер-у».


22/XII – Чувст. себя прекрас. Весь день живу в Бухаресте и Бухарестом. К веч. снова 0° на дворе, но мне важнее: изловят этого пидораса Чаушеску или не изловят. Попеременно включаем и наше, и басурман. радио и телевид. Гулять почти некогда.

22/ХII. Доп. – Не только кровопролит. падение Чаушеску, но и офиц. торжеств. падение Берл. стены у Бранденб. ворот. Прежние, окт. – нояб. бреши в Стене были более-менее стихийными.

23/XII – Понемногу остаюсь один: утром уезжает в столицу Гал., спустя неск. часов – Мур. С крыш снова течет, +3° – +4°. Чудесно. Неожид. явление гостей: Коля Мельник. и его приятель Серж. С коньяком – другой коньяк в сугробах. Чрезвыч. весело. После их отъезда – снова стук в окно: Саня Епифан и Саня Леонтович. Епиф. с кучей приветствий из Франции: Алик Гинзбург, редакция «Рус. мысли» и т. д. С Епиф. до 2-х ночи с его коньячком. И R.

24/‹XII› – Милейший день перед Рождеством. Все еще маленькая капель. Появ. двух гостей с обильными сумками: Гал. и Нат. Нат. не было 18 дней. Начинается полоса коньяков и канделябров. Гал. расчищает снега в сторону елки и развеш. игрушки. Из столицы новости и новости, и крест., без кот. я жил в Абрам. 2 1/2 м-ца.

27/XII – День отъезда Нат. Сегод. я уже способен гулять. Мал. круг с Нат. по поселку, уславлив. на Нов. год – она будет 31-го. Нос. провож. Нат. до дом-музея. Усаживаюсь за привезенную прессу. Но поздно веч. снова стук в окошко: появл. Мур. И тоже с провизией, и тоже с коньяком.

28/XII – Благод. Богу, в доме уже 11 дней не топятся печи. Нос. отправ. в Москву до 30-го, затем чтоб обеспечить новогод. стол. Мы с Мур. Я с головою в Книж. Обозр. и в Нат. – ских тревогах. По «Свободе» о Ленин. премиях и их заслуживающ. людях, Мур. хохочет.

28/XII. Доп. – Радио Свобода. Поверх барьеров: Смехотвор. О вручении Лен. премий – вернее, о выдвижении – «гораздо больше заслуж. Ф. Иск., Б. Окуд., Вен. Ер., Тотевосян, Валер. Попов, Юнна Мориц».

Еще одна лит. новость, привезенная Г. Нос. в кануны 89 г.: Берлин (ГДР) публикует в буд. году и пов., и пьесу, в других переводах.

Та же новость, но уже привезенная в самый канун Н. года, 30/XII из Москвы: пакет из ГДР – ВААП («не менее 21 тыс. экз.»). И еще: все, что с Польшей, можно без ВААП – Нина Черкес звонила из Минска – она (в случ. доверенн.) все берет на себя.


И все-таки минувший год был високосен, хоть номинально им и не был.


29/XII – В поселке прибыв. людей, и когда гуляю по случаю вечер. сумерек, издали вижу в центре рождеств. елку. Гул. кругами мимо нее. Весь день – параллельно – с Мур. До приезда Нат. еще 2 дня, тревожно. Вижу чью-то машину в темноте – к нам, человек по имени Рашид, из 1-й дачи, оказ., прекрасно знает, с 73–74-го, благодар. жмет лапу.

30/XII – Едва проснулся – почти полдень – явление Г. Нос. с матуш., с обилием поклажи, немыслимым. «Таких запасов, – говорю, – мне хватило бы до Крас. горки». Письмо из Восточ. Берлина с договором о новом перев. «Моc. – Пет.», уже на ostreich-овый язык, не менее 20 тыс. экземп. Пресса за неделю. Черкес передает, что все польские финанс. дела она берет на себя. Вечером втроем, а потом впятером, прихватив Леонт. и его собачку, гуляем по пос. – куча народов у центр. елки. Коньячки.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе

На споры о ценности и вредоносности рока было израсходовано не меньше типографской краски, чем ушло грима на все турне Kiss. Но как спорить о музыкальной стихии, которая избегает определений и застывших форм? Описанные в книге 100 имен и сюжетов из истории рока позволяют оценить мятежную силу музыки, над которой не властно время. Под одной обложкой и непререкаемые авторитеты уровня Элвиса Пресли, The Beatles, Led Zeppelin и Pink Floyd, и «теневые» классики, среди которых творцы гаражной психоделии The 13th Floor Elevators, культовый кантри-рокер Грэм Парсонс, признанные спустя десятилетия Big Star. В 100 историях безумств, знаковых событий и творческих прозрений — весь путь революционной музыкальной формы от наивного раннего рок-н-ролла до концептуальности прога, тяжелой поступи хард-рока, авангардных экспериментов панкподполья. Полезное дополнение — рекомендованный к каждой главе классический альбом.…

Игорь Цалер

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное