Читаем Безутешный счастливчик полностью

19 янв. – Крещение. С крыш уже не капает, как вчера, а почти текет. В Москву. С Гал., Яной и Ксюхой дожидаемся «Волгу» Виталия Савенкова и едем после полудня. В Хотьково озера: весна, +3°. Вит. довозит до самой Москвы, до крыльца, и – мало того – надо во что бы то ни ст. что-нб. проглотить, но нигде нет ничего – Гал. с Вит. едут на поиски. У меня в гостях впервые люди из гнусного ВААПа: обстоят, с ними беседую. Подписываю польский (варшавский) и итальянский (туринский) договоры. Гал. с Вит. привозят только 2 крас. шампан. Хочу позвонить Нат., но она меня опережает. Зову ее на завтраш. премьеру Моc. – Пет. на М. Бронной. Гал. всем раззван. о завтра и всех зовет, даже Любч. Звонят Би-би-си.

Доп. – Пакет из Польши: 19/I. Поздрав. с премьерой, афиша Варшав. театра, славное письмо от всех актеров. И пр.

20 янв. – Москва. День премьеры «М – П» на Мал. Брон. Гал. продолж. трезвонить, но м. делом достает коньяк. Попиваю в ожидании. Веч. Нат. Раппопорт запаздывает и потому в театр запазд. Манана, Жанна. Нат., Т. Закк, Портнов, Карад‹жев› и пр. Мы в ложе, и я не выползаю даже в перерыв, только затаск. на перерыв в ложу Нат-ю. По оконч. мне кладут на барьер пропасть гвоздик. С Портновым. Банкет, зал. Я в малиннике промеж Нат., Закк и Рапп. Надписываю сценарий для всех актеров и т. д. Портнов, среди всего проч., гов. об обещанных для театра «Диссид.». Возвращ. домой на Раппоп. с гвоздиками и Нат.

20/I-90. Доп. – Б. Караджев в день премьеры передает мне послание из Вроцлава. Вроцлав. драм. театр ставит меня (Вальп‹ургиеву ночь›) в послед. числах янв. и, как и Варшава, приглаш. в Польшу. Чрезв. милое письмо.

21 янв. – Москва. Соверш. выпадает из памяти, что вчераш. премьеру и меня пост. снимали ребята из Би-би-си. И обещали быть завтра у меня. Пробужд. с Нат., конечно. Громад. букет гвоздик у меня на столе. Коньячок весь день не переводится. Мельком Балашиха. В гостях «люди из Кракова» (впослед. оказ. Петранюк: человек, поставивший Вальп. в Кракове и с уже киевской афишей). Не слишком ли много за 3 дня: Москва, Краков, Киев, Вроцлав, Варшава?

25 янв. – Все еще Москва. Будит стук капели по подокон. и прежняя гадость. Но обнаруж., что я вчера страдал напрасно: в доме было полбут. коньяку. Немнож. поправ. Заезжает ненадолго Нат., она ночевала у Айги, убеждается, что я жив и мне чуть легче. Гал. заказ. на завтра такси на Абрамц., приносит мне откуда-то бутыль 8-руб. бормотухи. Тихо-тихо прихожу в себя от всех ошеломлений. Позд. веч. звонок Нат. Говорю ей, что завтра еду наконец, что хорошо бы, если б она приехала 3–4 фев.

25/I. Доп. – Бесконеч. звонки Гал. в связи с предстоящим отъездом Поля. «Настырная Жанна». Поль с кампанией ВВС за 23–24-е побыл у Тих. в Добрынихе, вывез его в Москву, тот служил им проводником в Петуш. 24/1, но в Караваев. поехать не дерзнули.

И слава Богу, бибисята – черное воспомин. о 22/I – не заедут больше в Абрамцево снимать снега. Уезжают в Британию 26/I.

26 янв. – Отъезд из Москвы. Подкрепляю себя остатком бормот. и полбут. шампанск., кот. никак не лезут. В полдень такси. В Хотькове снова грязь, как и неделю тому. С обилием сумок приходится пешком взбираться к музею Абр.: пробка. Сквозь метель добираемся: О! У меня неск. бут. шампан., и я могу чуть-чуть сосредоточ. «Мне еще долго не отойти от москов. вояжа». И с отвр. цежу шампан. проклят.

27 янв. – Первое пробужд. в Абрамц., спустя неделю. Послед. крохи отврат. шампан. Мизантропия сохраняется прочно. В основ. лежу, никаких прогулок, только из окна слежу за капелью. С неохотою приним. в гости С. Леонтовича. Уточняю у Гал. все об-ва, ускользнувшие от меня за 20–21–22–23/I. Начинаю привыкать к телев.

28 янв. Солнце с утра. Но капель продолж. Слиш. мал. прогулки. Гости многочислен. и недолгие: Лён, женщина с дитем и Сергей из Мосфильма. И тут же Леонт. с песиком. Бут. бордо. Глупый Леонт. все захват. и выз. ярость. Провож. гостей уже в темноте до их «Лады».

29 янв. – Наилучший день зимы: солнце весь день, и капель, и тишина. + Г. Гуляю и гуляю, вниз к оврагу, к Шоколадке, куда угодно – нагуливаю больше 2-х ч. И даже вербы. И никаких усталостей и ущербов, кроме нат-ской озабоч.


М. делом Леонт. сообщает, что их сотрудник ФИЛНа Фейнберг счит. М. – П. выше Солжениц. Не удивлен.


31 янв. – Утром отправляюсь к платф. Абрамцево встречать сестер – туман. Никто не приезжает, полчаса у платфор., возвр. назад. Снова двигаю в стор. платф. и встречаю сестриц на подъеме от Шоколадки. Весело. Поминаем Ю. Фр. мал. рюмками клюкв. водяры. Вечером с Н. и Т. еще 45 мин. гуляем по поселку. Итак, за день я набегал больше 10 км, и никакой усталости. Прекрасно.

Доп. – Незабыв.: и 30-го, и 31-го глупый дятел на верхушке декад. дуба. Специал. остан., чтобы задрать голову и послушать.

3 фев. – День приезда Нат. Прекращение капелей, длившихся 9 дней. Мороз целых –3°. Нат. яв. точно в угад. Гал. час. Милый вечер, хоть и без прогулок. Епиф. Веч. – Леонт.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе

На споры о ценности и вредоносности рока было израсходовано не меньше типографской краски, чем ушло грима на все турне Kiss. Но как спорить о музыкальной стихии, которая избегает определений и застывших форм? Описанные в книге 100 имен и сюжетов из истории рока позволяют оценить мятежную силу музыки, над которой не властно время. Под одной обложкой и непререкаемые авторитеты уровня Элвиса Пресли, The Beatles, Led Zeppelin и Pink Floyd, и «теневые» классики, среди которых творцы гаражной психоделии The 13th Floor Elevators, культовый кантри-рокер Грэм Парсонс, признанные спустя десятилетия Big Star. В 100 историях безумств, знаковых событий и творческих прозрений — весь путь революционной музыкальной формы от наивного раннего рок-н-ролла до концептуальности прога, тяжелой поступи хард-рока, авангардных экспериментов панкподполья. Полезное дополнение — рекомендованный к каждой главе классический альбом.…

Игорь Цалер

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное