Безвыходное пособие для демиурга (СИ)

Бог мой, вот я уже начинаю думать как он, скоро жить без него не смогу! Это безобразие какое-то! Я — свободная и независимая девушка! Была…

За окном кружили стрижи. Странно, я никогда не обращала на них внимания.

Когда я перемыла половину посуды, внезапно кончилась горячая вода. Вот они — прелести городской жизни! Пришлось домывать в холодной.

Пальцы продрогли.

Ну, и где носит этого Германа? Опять, поди, встретил Глеба и рассуждает о том, как можно бежать в космическом корабле, который и так уже летит со скоростью света.

Слышала я все их выкладки, когда получается, что человек, убегающий от врагов по кабинам в сторону движения, сам перемещается даже не со скоростью света, а еще быстрее, что противоречит законам физики.

В общем, если они с Глебом столкнулись — то это надолго. У них же что ни день — то изобретение велосипеда. И ведь они никому кости не моют, у них интерес сугубо академический, в целях, так сказать, повышения квалификации.

Я убрала постель, собрала валяющиеся повсюду вещи.

Ну что Гера за человек? Где снял рубашку, там и оставил. Это ведь всего касается!

В углу нашла носок, причем — только правый. В другом — валялся скомканный носовой платок со следами пыли, поди, монитор протирал, когда понял, что глаза устают.

Когда он тут последний раз пылесосил? В прошлом семестре?

И зачем мне это все?

Гера — он хуже ребенка!

Впрочем, все мужики никак с детством расстаться не могут, только у всех это по-разному проявляется.

Достала пылесос, он взревел, жадно захватывая пыль, крошки, песчинки и мелкий мусор, который с грохотом и утробным урчанием полетел по трубе и шлангу.

Минут через двадцать пол был чистым и влажным, диски собраны из одной огромной кучи, напоминавшей свалку, — в ровные ряды. Журналы разобрала по стопкам: «Если», «Уральский следопыт», «Полдень». Некоторых номеров не хватало: наверное, их читают друзья. На страницах стояли пометки.

Гера любит выпендриваться: вместо обычных галочек он вечно рисует солярисные кресты, но не фашистские, не свастику, а суувастику — у нее лопасти в другую сторону и она стоит прямо, а не наклоненная под углом сорок пять градусов.

Я даже знаю, почему он выбрал именно этот знак. Все, как увидят, пугаются: все знают, что Гера — потомок поволжских немцев и думают, что он тайно симпатизирует фашистам, а он просто посмеивается над их якобы невежеством.

Ну откуда нормальные люди могут знать, что суувастика это — любимый символ последней российской императрицы, урожденной принцессы Гельтштадской? И это последнее обстоятельство, между прочим, для Геры имеет первостепенное значение. Немецкая романтическая мистика обладает над ним необъяснимой властью.

Он понимает Германа Гессе, и недоумевает над Валентином Распутиным. В его голове простое вечно оказывается сложным, и наоборот.

Он понимает Гофмана и Гоголя. Он рассуждает о безумных идеях Геринга, так, словно спорил с ним наяву.

Он верит, что Гете встречал самого себя в молодости. Он считает «Страдания Вертера» не просто юношеским экспериментом, а именно зашифрованным посланием.

Выбирая между Гендальфом и Мерлиным, он, сам того не замечая, непременно выберет первого.

Его обязательно больше пленит Гойе, чем Босх.

И так до бесконечности.

Гера еще не заметил, что всех, кого он выделяет из общего потока мировой культуры, помимо некоторой эксцентричности, почему-то обычно носят фамилии или псевдонимы с заглавной буквы «G».

Я ему стараюсь об этом не говорить, хотя бы потому, что называть любое новое начинание на эту букву в России означает похоронить его. Фантазия обывателя всегда прямолинейна: «Что у нас в стране на букву „г“? Да все: система образования, социальной защиты населения, медицины»…

Гера ведь разом ассоциации проведет и расстроится. Его имя ведь тоже с этой злополучной буквы.

В общем, Гера вечно разгадывает величайшие тайны вселенной, знает, к примеру, о Критском диске больше, чем я об игре на пианино, но при этом он не замечает настоящие мистические и необъяснимые вещи, которые с ним запросто могут происходить, как, к примеру, это неосознанное тяготение к «готам».

Собственно, папа у меня такой же. В смысле никогда не видит, что творится у него под носом. Даже иногда не верится, что в жизни еще встречаются такие вот копии друг друга…

Если Гера застрял где-то с Глебом, то опять придет домой с горящими глазами.

В прошлый раз, после того, как Глеб высказал теорию, что скандинавские руны имеют магическую власть и работают только в зоне северной и западной Европы, а на территории, скажем, Сибири, Урала или Австралии — они лишь буквы, Геру «клинило» на этом недели две. Он пытался выяснить, сохранилась ли магическая сила в латыни, кириллице, иврите. И все это с серьезным выражением на лице.