Безвыходное пособие для демиурга (СИ)

Я ведь прекрасно понимаю, что настоящие тайны студентам не открываются, для этого стоит попотеть, пережить гонения, всеобщее презрение, как проверку на верность мечте, и только потом, может быть…

Возьмем любую звезду шоу-бизнеса. К примеру, Диму Билана. Он тем всем и нравится, что упрямо идет к своей цели. Так вот, не важно насколько он талантлив, но если бы его, как проект, не раскрутили в шоу-бизнесе, то, возможно, он бы еще лет десять был бы никому неизвестным гастролером.

Сейчас меня самого используют именно как проект, в который кто-то вкладывает хорошие деньги. Или чем там платят в тонких мирах?

Есть у меня талант, нет — какое это имеет значение? Я хотел быть писателем — мне протянули руку помощи. Отказываться глупо.

И не стоит даже думать, за что именно и почему мне дали этот шанс. Я им подходил по каким-то параметрам, и все. На моем месте мог оказаться кто угодно!

Так что Книга и Великий инквизитор должны встретиться. Это предопределено.

Не стоит стоять на пути сильных мира сего.

Это не продуктивно.

Я для них — всего лишь пыль.

Если повезет — стану звездной пылью, блистающей кометой, притягивающей взоры восхищенных читателей.

Не удастся — так и останусь пригоршней праха.

Часть вторая. Sapitntiam [9] : На перекрестке миров

Явь. § 2 Переступая черту

Стены из красного кирпича обступали со всех сторон. Эти бесконечные коридоры смутно напоминали тоннель, ведущий в жизнь после смерти, но думать об этом не хотелось.

Я ущипнула себя — больно. Чуть ноготь не сломала!

Паниковать и бежать нет смысла. Я, наверняка, закричала и рванулась бы, сломя голову, если бы здесь появились крысы или мохнатые черные пауки, или сексуальный маньяк… Но ничего действительно опасного не было.

Это — всего лишь длинный изгибающийся коридор без окон и дверей. Да деревянные половицы поскрипывали и прогибались, точно я шла по очень старой квартире.

Я потрогала стены — обычная кладка. Почему-то не отштукатуренная. Мною владело странное чувство неестественности происходящего.

Да, я просто куда-то шла. Но меня не покидало странное ощущение, что там, в конце пути, меня ждет потрясающее открытие, которое перевернет мое мировоззрение с ног на голову.

Мне не хотелось терять иллюзий, созданных учителями школы и института, но я всегда знала, что любое образование, на самом деле, — это отвлечения человека от созерцания собственного внутреннего мира.

Нас всех вечно искусственно втягивают в придуманный мир знаний, только ученые могут объяснить лишь правила, которые сами же и выдумали. Ни одна точная наука не выдерживает критики, когда ее методы пытаешься внедрить в жизнь.

Пригождается лишь математика начальных классов для подсчитывания сдачи, потому что кассовые аппараты — это не гарантия, что тебя не обманывают.

Да еще правописание бывает полезным. И знание иностранных языков. Вот, пожалуй, и все…

Сколько бы я еще шла к выходу — неизвестно, если бы за спиной вдруг не скрипнула половица, потом — другая, третья. Мне даже показалось, что я слышу учащенное дыхание приближающегося человека. Я обернулась: никого!

Но скрип приближался.

Не опуская глаз, я наклонилась, сняла туфли. Каблуки-шпильки не такое уж безобидное оружие. И, потом, босиком убегать легче.

Ко мне явно кто-то спешил. Я сощурила глаза и вдруг заметила, как, в десяти шагах от меня, половицы прогибаются под весом невидимки.

Вот тут мне стало страшно по-настоящему! Вся моя боевая решимость покинула меня.

С диким визгом я бросилась прочь.

— Постой! Помоги мне! — голос был Германа, но ручаться я не могла.

И вдруг, словно пытаясь заглушить этот зов, полилась музыка. Это был «Quest Pistols». Пели они про «Белую стрекозу любви». И это было дико. Невозможно, потому что в таких местах должен звучать какой-нибудь «панк-рок» или «металл».

Странная догадка, что стены не хотят, чтобы я слышала человеческий голос, казалась мне безумной. Я обернулась, запустила туфлями в пустоту.

И вдруг я увидела в стене дверь!

Я была готова поклясться, что секунду назад ее тут не было, но это лучше, чем остаться в обществе невидимки, говорящего голосом Германа!

Я рванула ручку на себя. В открывшемся проходе господствовали сумерки. На меня хлынула волна запахов: смрад, гниение, вонь.

Спереди и сзади — неминуемая смерть!

Я сделала шаг вперед, сорвалась в глубокую пропасть, закричала и… проснулась.

Первые мгновения я не могла понять, где нахожусь.

Я была в квартире Геры.

Все оказалось страшным сном.

Солнечные лучи крались по подушке.

Но одно обстоятельство настораживало меня: я была здесь одна.

Я взялась за телефон, чтобы рассказать Гере о своих ночных кошмарах. Но вдруг спохватилась, что Гера опять начнет надо мной хихикать, и отложила «раскладушку». И вот где он сам?

Странно: не было ни Геры, ни записки.

Впрочем, Герман всегда был обормотом. Скорее всего, он просто проголодался, не нашел ничего в холодильнике, и отправился в магазин. Говорят, после безумных ночей любви почти все мужики первым делом бегут именно на кухню.