Безжалостный хаос

Одна на боковой стороне его ладони, начертанная шрифтом, который я не могу разобрать в темноте. Я заметила ее, когда он впервые подошел ко мне в лесу.

Интересно, что там написано.

Мне нужно уходить. Мама не будет ждать меня дома — возможно, она и сама не придет после нашей последней ссоры — но я должна уехать отсюда. Я не знаю этого парня. Никого в этом доме.

Натали пригласила меня, потому что жалела меня. Я пришла, потому что не хотела оставаться дома на случай, если мама и ее нынешний бойфренд снова испачкают стены кровью.

На канун Нового года иногда такое бывает. С моей мамой шансы уже 50 на 50.

Она обязательно напомнила мне об этом, когда я уходила и поняла, что я съела последний кусок хлеба. Последний кусок. Это все, что я съела за последние сорок восемь часов. На этой вечеринке было много алкоголя. Никакой еды я не нашла.

Какая пустая трата времени.

Но ксанакс помог мне заснуть. Я приняла не так много, как сказала ему, но я не хотела с ним разговаривать, и этого было достаточно, чтобы вырубить меня на то время, сколько я здесь спала.

Медленно, я сползаю на край кровати. Я понимаю, что она чертовски огромная, и понятия не имею, почему он так близко ко мне. Я даже не знаю, почему он спал со мной. Он мог оставить меня в лесу.

Странно, что он этого не сделал.

Я продолжаю ерзать на боку, потом спускаю ноги с кровати. Я сажусь, стараясь двигаться медленными шагами, чтобы матрас не сдвинулся под моим весом.

Я жду несколько секунд. Он все еще дышит мягко и медленно, его широкие губы все еще разошлись. Они были мягкими на моей коже. Даже когда он использовал свои зубы. Когда я думаю об этом, мне хочется снова нырнуть под одеяло.

Свернуться калачиком рядом с ним. Обхватить его руками.

Вот почему я должна выбраться отсюда. Я чувствую, как мое лицо краснеет от стыда за свою гребаную сущность.

Я отгоняю эти мысли, соскальзываю с кровати, и мои босые ноги ударяются о холодный пол. Лодыжка не болит, значит, я ее не вывихнула. Маленькая не совсем милость. Боль отвлекла бы меня от мыслей о голоде.

Возможно, мне придется оставить сапоги. Я не собираюсь спотыкаться в темноте в их поисках.

Я опустила взгляд вниз, радуясь, что все еще в платье. Должно быть, я сняла куртку ночью, потому что сейчас на мне её нет. Придется оставить её, но это Северная Каролина. Здесь зима не такая холодная. В Беркли, Западная Вирджиния, где я родилась, снег лежит на земле весь сезон.

Мне придется добираться домой на попутках, но это будет не первый раз в моей жизни.

Я делаю один шаг по твердому дереву, затаив дыхание, ожидая, что пол скрипнет. Или мой желудок заурчит.

Мне нужна чертова работа, чтобы я могла покупать нам с мамой еду, но я не нашла ее после нашего последнего переезда, несмотря на все мои заявления.

Может быть, где-то в шкафу дома есть рамен.

Может, я украду немного еды из дома этого парня. Натали сказала, что он принадлежал Атласу и его друзьям, и я думаю, что Маверик — его друг.

Это место похоже на комплекс. Возможно, у него более чем достаточно еды, просто она не выставлена на всеобщее обозрение для вечеринки.

Я делаю еще один шаг.

И еще один.

Я начинаю присматриваться к двери, прикидывая, насколько громко будет, когда я ее открою.

Но тут я слышу голос у себя за спиной, сонный.

— Куда-то идешь?

Я замираю.

Я знаю, что могу уйти. Я знаю, что он не может держать меня здесь. Я знаю, что, несмотря на то, что он потакал мне, помогая выкинуть крики мамы из головы прошлой ночью, он не собирается привязывать меня к кровати и заставлять оставаться здесь.

Но, возможно, я хочу этого.

Я закрываю глаза. Вспоминаю, как вычесывала лошадей во вторник в Ковчеге. Отпустить. Это то, с чем Марни, мой психотерапевт, пыталась мне тогда помочь. Отпустить.

Я отпускаю мысль.

— Да, — тихо говорю я в темноте, — я ухожу.

— Сейчас три часа ночи.

Это меня удивляет, но я ничего не говорю. Прошло всего несколько часов. Думаю, в это время ночи будет сложнее найти попутку. Не заплатив за это. Но я могла бы заработать немного денег и таким образом.

Не от секса.

От воровства.

Или попрошайничества.

— Засыпай.

Теперь я не беспокоюсь о тишине. Я хватаюсь за ручку двери.

Но он быстр. Пока я возилась с замком, он подошел ко мне сзади и ударил рукой по двери.

— Ты не уйдешь в три часа ночи.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, его рука все еще лежит на двери, рядом с моей головой. Я не говорю ни слова. Я ухожу. Нет смысла тратить на это слова. Я пришла сюда не для того, чтобы переночевать. Он бы все равно не захотел, чтобы я осталась, если бы действительно знал меня.

Я не могу разглядеть его в темноте, но я практически слышу, как он ухмыляется.

— Вернись ко мне в постель, Элла.

Я хмурюсь в темноте, скрещивая руки. Что-то в его тоне… мне это не нравится, потому что… нравится.

Я ничего не говорю.

Он вздыхает, и его рука прослеживает путь от двери до края моего горла.

— У тебя болит лицо?