Библия и мировая культура

Больше всего пророка мучило сознание, что он не смог образумить народ, не смог отвратить беду от города. После убийства назначенного Навуходоносором наместника Гедальи (Годолии), в разгар вспыхнувшего восстания, часть беженцев ушла в Египет, уведя с собой Иеремию, хотя он уговаривал их остаться. Там, в Тафнэ (или Дафнэ), в восточной части египетской Дельты, прошли его последние дни и были записаны его последние пророчества. С горечью видел пророк: иудейская община на Элефантине все более усваивает культы языческих богов, соединяя их с почитанием Единого Бога. Он так и не смог ничему научить их. Все больше мысленный взор Иеремии сосредоточивался на вавилонских пленниках. Для них он пишет свою «Книгу Утешения», начатую еще в иерусалимской темнице.

«Книга Утешения» — так называют главы Книги Пророка Иеремии начиная с 30-й. Говоря о безусловной справедливости отношения Бога к Своему народу, пророк напоминает о нерушимости Завета между Господом и Его народом, о неотменимости данных Богом Обетований. Поэтому, когда кончится срок наказания, Господь заключит с Израилем новый Завет, законы которого будут начертаны не на Скрижалях, а в сердцах людей (Иер 31:31–33). Это пророчество Христианская Церковь относит к собственному возникновению, но очевидно, что пророк говорит о гораздо более отдаленных временах, о конце неправедной истории, когда преобразится весь мир. Тогда будет восстановлен Израиль и возрожден Иерусалим, в котором будет править потомок Давида — «отрасль праведная» (Иер 33:15). Пророк настаивает на том, что Сионский Завет с Давидом нерушим, как нерушимы законы мироздания, как нерушима смена дня и ночи: «Так говорит Господь: если можете разрушить Завет Мой о дне и завет Мой о ночи, чтобы день и ночь не приходили в свое время, // То может быть разрушен и завет Мой с рабом Моим Давидом…» (Иер 33:20–21; СП).

В этом обновленном мире не будут говорить: «Отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах — оскомина» (Иер 31:29; СП), т. е. дети не будут наказываться за вину отцов, каждый будет нести личную ответственность перед Богом. Но зло будет искоренено, ибо все будут знать Господа — от мала до велика. Будущее избранного народа неотделимо от преображения всего мира, поэтому эсхатология Иеремии, как и эсхатология Исаии, носит универсальный характер: все народы придут к Единому Богу, и во главе всеобщего царства мира и добра будет стоять возрожденный Иерусалим.

Пророчества утешения пророка Иеремии проникнуты любовью и нежностью к своему народу. Некоторые образы этих пророчеств — например, праматерь Рахель, оплакивающая своих потерянных и загубленных детей, умоляющая Господа вернуть их когда-нибудь на родину, и обещание Господа выполнить ее просьбу (Иер 31:15–16) — стали в народе символами надежды на будущее. Осуществление грозных пророчеств Иеремии вселяло в народ на протяжении многих веков галута (изгнания) уверенность, что сбудутся и его пророчества утешения: «…так говорит Господь: как Я навел на народ сей все это великое зло, так наведу на них все благо, какое Я изрек о них» (Иер 32:42; СП). Так тот, кто всю жизнь спорил и ссорился со всею землей, разрушал и искоренял, выполнил и вторую часть своей великой миссии — «строить и насаждать».

Видение Славы Божьей: Книга Пророка Иезекииля

Среди тех, кто был уведен в 597 г. до н. э. в Вавилонский плен, находился молодой священник, служивший в Иерусалимском Храме, — Йехэзкэль (Иезекииль). В Иерусалиме он слушал проповеди Иеремии и нес в душе его слова. Именно Йехэзкэлю предстояло стать третьим великим пророком Израиля, вдохнуть новые силы в души изгнанников. Его задача была во многом труднее, чем у предыдущих пророков: помочь отчаявшимся сберечь веру, предостеречь сомневающихся от соблазнов богатого языческого мира. Несомненно, пленники были потрясены великолепием и мощью Вавилона, блеском языческих храмов и статуй богов, подавляющим величием башен-зиккуратов. Несомненно и то, что не все «сидели и плакали на реках Вавилонских», как говорится в знаменитом Псалме 137/136-м. Пленники не были рабами, как в Египте. Они работали на принудительных работах, но в остальное время жили свободно в отдельных кварталах, многие получали возможность обзавестись землей, заняться торговлей. Часть переселенцев стала врастать в новую культуру, часть же — лучшая, духовная часть — хранила верность Завету и еще острее ощущала необходимость в нем.