Библия и мировая культура

И только тайноведец Даниэль может истолковать загадочные и страшные слова на стене: «И вот что начертано: МЕНЕ, МЕНЕ, ТЕКЕЛ, УПАР-СИН. // Вот и значение слов: МЕНЕ — исчислил Бог царство твое и положил конец ему; // ТЕКЕЛ — ты взвешен на весах и найден очень легким; // ПЕРЕС — разделено царство твое и дано мидянам и персам» (Дан 5:26–28; СП). Это звучит как приговор, исполнение которого неотвратимо: «В ту же самую ночь Валтасар, царь Халдейский, был убит» (Дан 5:30; СП). Выражение «мене, мене, текел, фарес [перес]» навеки стало крылатым и несет в себе грозный смысл кары Божьей нечестивцам, безбожникам, тиранам. И до сих пор загадкой остается то, почему именно мене повторено два раза и почему таинственное уфарсин (так в Масоретской Библии) повторено второй раз как перес.

Вновь и вновь возвращается автор книги к идее противостояния двух Градов, противостояния Добра и Зла. Оно достигает апогея в собственно апокалиптических видениях Даниэля, которые начинаются с 7-й главы. Вся мировая история предстает в них в образе четырех ужасающих зверей, вышедших из моря после страшной бури на нем — борьбы четырех ветров. Море выступает как символ неупорядоченного Хаоса, противящегося Божественной воле, как символ демонического богоборчества. Четыре зверя — четыре фазы мирового развития, четыре великие империи: Вавилонская, Мидийская, Персидская, Македонская. Настойчиво повторяющееся число «четыре» — число пространственной структуры — словно бы возвращает к идее цикличности, замкнутости движения (четыре времени года, четыре поколения богов в вавилонской, финикийской, хетто-хурритской, греческой мифологии и т. д.). Но эта идея чужда духу Танаха, и у Даниэля история — не замкнутый и повторяющийся в дурной бесконечности круг. Число «четыре» обозначает у него только вехи на пути человечества, а история предстает как поток, в котором есть и нисходящее, и восходящее движение. И конец истории — это только новая ступень в восходящем развитии человечества, явление Царства Божия — не для того, чтобы все повторилось по новому кругу, но чтобы миру открылся свет истины.

Владычеству страшных зверей — «звериной» истории — кладет конец приговор Бога: «Видел я, наконец, что поставлены были престолы и воссел Ветхий днями[424]; одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его — как чистая вóлна; престол Его — как пламя огня, колеса Его — пылающий огонь. // Огненная река выходила и проходила пред Ним; тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли пред Ним; судьи сели, и раскрылись книги» (Дан 7:9–10; СП). В этом фрагменте особенно ощущаются отзвуки огненных видений Иезекииля, особенно видения Меркавы — Небесной Колесницы (Иез 1), предельная напряженность его образов.

Наконец, продолжает свои пророческие видения Даниэль, в облаках небесных является Мессия — Сын Человеческий, чтобы воздвигнуть Царство Господне: «Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын Человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему. // И Ему дана власть, слава и Царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его — владычество вечное, которое не прейдет, и Царство Его не разрушится» (Дан 7:13–14; СП). «Сын Человеческий» — по-арамейски Бар-Энаш — не просто смертный, но Помазанник, посланный Богом, а Его человеческий лик указывает на истинно человечную сущность Царства Мессии в отличие от «звериных» империй. Огромное влияние образности и стилистики этого фрагмента испытают затем новозаветные тексты. Недаром из всех многочисленных именований Мессии Иисус предпочитает именно это: Сын Человеческий.

В последующие эпохи, в периоды самых страшных потрясений и катаклизмов, иудейские и христианские толкователи будут вновь и вновь вчитываться в загадочные страницы Книги Даниэля и искать в ней указания на конец времен и наступление Эры Мессии.