Библия и мировая культура

В свете дальнейших изысканий, особенно в связи с открытием в середине ХХ в. и продолжающимися и поныне исследованиями текстов Кумранской общины, стало ясно, что ранее излишне преуменьшалась роль иврита как живого языка общения в Иудее I–II вв. н. э., равно как и его удельного веса в проповеди Иисуса и в изначальном облике древнейших из Евангелий, что подтверждается обилием гебраизмов даже в тех из них, которые изначально записывались на греческом языке (Евангелие от Луки и Евангелие от Иоанна). Относительно Евангелия от Матфея существует и прямое свидетельство о том, что оно первоначально записывалось на иврите. В целом, как замечает С.С. Аверинцев, «христианская литература зародилась на грани двух совершенно разнородных языковых и стилевых миров — греческого и еврейско-арамейского»[503]. Исследователь подчеркивает особую литургическую природу евангельских текстов: «…евангельские тексты — не только и не столько литература, рассчитанная на одинокое, «кабинетное» чтение, сколько цикл так называемых перикоп для богослужебно-назидательного рецитирования на общинных собраниях; они с самого начала литургичны, их словесная ткань определена культовым ритмом. Надо сказать, что распространенный миф о раннем христианстве без обрядов и таинств не соответствует исторической действительности; внешняя примитивность обрядов молодой и гонимой Церкви шла рука об руку с таким всеобъемлющим господством самого культового принципа, что литературное слово евангельских текстов, тоже очень простое и необработанное, есть по своей внутренней установке обрядовое слово, словесное «действо», «таинство». Оно предполагает скорее заучивание наизусть, ритмическое и распевное произнесение и замедленное вникание в отдельные единицы текста, чем обычное для нас читательское восприятие. Это роднит их с другими сакральными текстами Востока — например с Кораном (само название которого выражает по-арабски идею распевного и громкого чтения вслух), с Ведами, с «Дхаммападой»»[504]. Следует заметить, что перед взором молодой христианской традиции был и прямой, более близкий пример: в иудейской традиции тексты Торы и Пророков со времен Второго Храма поются или читаются нараспев (этот обычай подтверждает и Новый Завет; см. Лук 4:16–19).

Даже через оболочку греческого языка в Евангелиях просвечивает сильный семитический колорит, органично связывающий их стиль и литературную форму с текстами Ветхого Завета. Так, обращает на себя внимание обилие плеоназмов (кажущихся семантически не оправданными смысловых повторов и тавтологий), столь свойственных библейскому стилю: не «пошел», а «встал и пошел»; не «удалился», а «вышел и удалился», как, например, в Евангелии от Марка: «А утром, встав весьма рано, вышел и удалился в пустынное место, и там молился» (Мар 1:35; ср. Матф 15:21; Синодальный перевод: «И вышед оттуда, Иисус удалился в страны Тирские и Сидонские»); не просто «ответил», но буквально — «ответил и сказал» (Матф 15:28; в Синодальном переводе передано как «сказал ей в ответ») и т. д. Исследователи отмечают, что особый восточный колорит Евангелиям придает трехчленное строение речи: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам» (Матф 7:7).