Библия и мировая культура

Существует еще один аспект восприятия образа Иуды, подвергшийся переосмыслению некоторой частью христианских богословов и прежде всего руководством Католической Церкви после Второй мировой войны. Речь идет о традиционном представлении Иуды в массовой христианской проповеди и восприятии его в массовом христианском сознании (начиная с эпохи Средневековья) как олицетворения иудейства, еврейского народа, подхода к последнему как к «богоотступнику», «богопредателю» и «богоубийце» — подхода, приведшего в результате многостолетнего воспитания христианской паствы в духе ненависти к извращению самой сути евангельской проповеди и чудовищным последствиям в ХХ в. За несколько десятилетий до Шоа, или Холокоста, — массового геноцида евреев в годы нацизма, ставшего, в сущности, очередным, хотя и самым чудовищным, звеном в цепи страданий еврейского народа, об этом провидчески писал Г. Брандес: «Миф об одном из… апостолов послужил причиной неисчислимых бед. И если человечество поверило этому мифу, это не делает чести его уму. Легенда об Иуде, служившая в течение двух тысячелетий выражением ненависти одной человеческой группы по отношению к другой, породила ужасы, которым нет конца. Не будет преувеличением сказать, что эта легенда, в которой дьявол служит фоном, оттеняющим лучезарный образ, ввергла сотни тысяч людей в муки и смерть»[617].

Начиная с проповеди Иоанна Златоуста Христианская Церковь вела по отношению к евреям «проповедь презрения» (Жюль Исаак), представляла иудеев, потомков Авраама и патриарха Йегуды, родственников Иисуса «по плоти», как полюс абсолютного зла, ассоциировавшийся на уровне народных христианских представлений прежде всего с Иудой Искариотом, безусловно, еще и благодаря одному и тому же имени, звучащему как в слове «иудеи» (от имени патриарха Йегуды, т. е. Иуды), так и в имени Иуды (на уровне массового сознания и сейчас термин «иудаизм» воспринимается многими как производное от имени Иуды). Как пишет католический священник о. В. Хростовский, «в сознании среднего христианина евреи были скорее народом Иуды Искариота, чем народом Иисуса»[618]. Теолог отмечает, что «это видно также и в церковном искусстве, опиравшемся на Библию»[619] (следует напомнить, что Иуда весьма часто изображался в христианской иконографии с подчеркнутыми семитскими чертами). В сущности, среди еврейского окружения еврейского проповедника Иисуса из Назарета Церковь готова была признать евреем лишь Иуду Искариота. В статье «Значение Шоа для христианского понимания Библии» о. В. Хростовский высказывает надежду, начало которой дала Декларация Nostra aetate (1965), на переориентацию подходов Христианской Церкви — на уровне экзегезы, теологии и герменевтики библейского текста — к осмыслению связи между иудаизмом и христианством[620].

Иоанн Креститель

Одной из наиболее колоритных и могучих фигур Нового Завета, оставивших большой след в мировой культуре, в христианском искусстве, в европейском фольклоре и литературе, является Иоанн Креститель (греч. Ioannes o‘Baptistes, восходящее к иврит. Йоханан [ «Господь милостив», «милость Господня»] ѓа-Матбиль — «совершающий ритуальное очищение водой»), он же Иоанн Предтеча (греч. Ioannes o‘Prodromos — «предшествующий [Мессии, т. е. Христу]»; ум. ок. 29 г. н. э.) — историческая личность, еврейский проповедник конца эпохи Второго Храма, призывавший народ Иудеи к покаянию в преддверии мессианских времен и совершавший обряд очищения от грехов через омовение водой — погружение с головой в проточные воды, в данном случае в воды Иордана. Подобный обряд, и доныне существующий в иудаизме, именуется на иврите твила (букв. «погружение», «окунание»), чему соответствует греческое baptismos («погружение»), традиционно переводящееся на русский язык как «крещение»; отсюда — Креститель.

В христианской традиции Иоанн Креститель — последний пророк, не только завершивший длительный ряд ветхозаветной пророческой традиции, которая возвещала о приходе Месcии, но и явившийся непосредственным предшественником Иисуса Христа, узнавшим в проповеднике из Северной Галилеи, Иисусе из Назарета, Мессию как Сына Божьего и совершившим над Ним обряд крещения. Именования Предтеча нет в Новом Завете (точнее, оно применяется к Иисусу — например, в Послании к Евреям [Евр 6:20]); Иоанн Креститель впервые назван Предтечей у гностика Гераклеона; затем это обозначение было воспринято Климентом Александрийским и Оригеном и через них широко вошло в православный обиход.