Библия ядоносного дерева

– Но папа Боанда вынужден раздавать улов, потому что рыба долго не хранится. Если не избавиться от нее, она начнет гнить, и вонь поднимется до небес.

Анатоль улыбнулся и приставил палец к моему носу:

– Вот так же конголезцы думают и о деньгах.

– Но если раздавать все, что ты не можешь использовать сам, то никогда не разбогатеешь.

– Это правда.

– А разбогатеть мечтает каждый.

– Неужели?

– Естественно. Нельсон хочет накопить, чтобы жениться. Вероятно, и вы тоже. – Почему-то мне не хватило духу посмотреть на Анатоля, когда я произносила это. – Папа Нду так богат, что у него шесть жен, и все ему завидуют.

– У папы Нду очень трудная работа. Ему нужно много жен. Но не будь так уверена, что все ему завидуют. Я лично не желал бы оказаться на его месте. – Анатоль рассмеялся. – Или иметь столько же жен.

– Разве вам не хочется иметь много денег?

– Беене, много лет я работал на бельгийцев на каучуковых плантациях в Кокилхетвиле и повидал там богатых людей. Все они были несчастны, и у них было мало детей.

– Наверное, они были бы еще более несчастны, если бы были бедны, – возразила я.

Он рассмеялся:

– Ты права. Тем не менее я не научился завидовать богатым.

– Но какие-то деньги вам нужны, – настаивала я. Я знаю, что Иисус жил в нищете, но то было в другом месте и в иное время. Суровая культура пустыни, как сказал брат Фаулз. – Вам нужно достаточно, чтобы покупать еду, платить врачу при необходимости и так далее.

– Ну да, какие-то деньги нужны. Один радиоприемник и одна машина в каждой деревне – тоже. Твоя страна может дать нам столько?

– Полагаю, серьезного урона это ей не нанесло бы. У нас в Джорджии почти у каждого есть автомобиль.

– А абу! Не рассказывай сказки.

– Ну, не у каждого. Детей я не считаю. Однако в каждой семье машина есть.

– Не верю!

– А некоторые семьи имеют и по две!

– Зачем так много автомобилей в одной семье?

– Каждому каждый день нужно куда-нибудь ехать. На работу, в магазин…

– А почему никто не ходит пешком?

– Анатоль, там все находится на значительных расстояниях. Люди живут в крупных городах. Даже бо́льших, чем Леопольдвиль.

– Беене, ты меня разыгрываешь. Если бы все жили в больших городах, кто бы выращивал еду?

– Этим занимаются те, кто живет в деревне. Они работают на огромных полях, где растят арахис, сою, кукурузу и многое другое. Это фермеры, потом они загружают урожай в грузовики и везут в город, где люди все это покупают в магазинах.

– На базаре?

– Нет, магазин совсем не похож на базар. Это огромный дом с ярким освещением и множеством полок внутри. Он работает каждый день, и все товары продает только один продавец.

– У одного фермера так много товаров?

– Нет, это не фермер. Хозяин магазина все покупает у фермеров оптом и продает горожанам.

– И вы даже не знаете, с каких полей привезли то, что вы покупаете? Это ужасно. Оно же может быть ядовитым!

– Нет, ничего плохого не случается.

– Как же может быть достаточно пищи для людей, если все живут в городе?

– А вот так. Там всё по-другому.

– Что именно?

– Всё, – ответила я, собираясь продолжить, но кончик языка уперся в зубы, как бы пробуя слово «всё» на вкус.

Я уставилась за край поляны, где джунгли смыкались, окружая нас великой зеленой стеной деревьев, птичьих голосов, дыхания животных, – все это было неизменно, как биение сердца, которое слышишь во сне. Нас обступала живая гуща влажных деревьев и высоких трав, тянувшаяся через Конго. А мы были лишь маленькими мышками, снующими через нее по своим узеньким темным тропинкам. По-моему, в Конго земля владеет людьми. Как рассказать Анатолю о соевых полях, по которым едут люди, восседая на тракторах, как на тронах, и покоряя землю от горизонта до горизонта? Здесь это было как обман памяти или сон в сине-зеленых тонах.

– У нас там, – сказала я, – нет джунглей.

– А что есть?

– Поля вроде здешнего маниокового, только длиной и шириной с реку Куилу. Наверное, когда-то там тоже росли деревья, но люди их вырубили.

– И они не выросли снова?

– Наши деревья не такие живучие, как ваши. Нам с папой понадобилось много времени, чтобы понять, как тут все растет. Помните, вскоре после приезда мы расчистили участок земли под огород? Сейчас даже не видно, где он находился. У вас все просто вырастает – как Топси ^[88], а потом умирает. Земля превращается в мертвую красную слякоть наподобие гнилого мяса. Она зарастает лианами. А мы-то думали, что будем обучать местных выращивать такие же культурные растения, как у себя дома.

Анатоль рассмеялся.

– Маниоковые поля длиной и шириной с реку Куилу?

– Вы мне не верите, но это правда! Не можете такого вообразить, потому что здесь, наверное, даже если вырубить достаточно джунглей, чтобы засеять огромные поля, как у нас, дожди просто превратят их в грязевую реку.

– А засуха испечет ее.

– Да! И даже если вам удастся что-нибудь вырастить, дороги будут размыты так, что вы не вывезете урожай в город.

Он цокнул языком.

– Похоже, Конго представляется тебе «несговорчивым» местом.

– Да, оно сильно отличается от того, к чему я привыкла. Дома у нас есть города, машины и прочее, потому что природа там устроена совсем по-другому.