Библия ядоносного дерева

Мвула – бесцветно-белый термит, выползающий после дождя; так здесь называли Рахиль, потому что она была очень бледной. Они считали, что Рахиль такая потому, что много времени проводит в доме и боится жизни вообще. Излишне говорить, что Рахиль была невысокого мнения о термитах и утверждала, будто это слово имеет иное, более важное значение. Меня в основном называли Либа, это приятное слово, означающее смоковницу. Сначала мы думали, что им просто трудно произносить «Лия», однако выяснилось, что они прекрасно могут это произнести, просто по доброте своей не делают этого, поскольку «лия» на киконго – «ничего особенного».

Я повторила Нельсону, что, как бы он ни истолковывал притчу об Иове, наша семья не верит в колдунов-нганга, фетиши от сглаза, нкизи, гри-гри, которые люди носят на шее как обереги.

– Прости, Нельсон, но мы вашим богам поклоняться не станем. – И чтобы лучше прояснить свою позицию, добавила: – Бака ве. – Это означает «ни за какие деньги».

Он аккуратно сложил наколотые щепы в мои протянутые руки и печально вздохнул:

– А бу.

У меня не было выхода, кроме как смотреть прямо в блестевшее от пота лицо Нельсона, пока он укладывал деревяшки в мои неловкие руки, – приходилось стоять очень близко друг против друга. Я видела, что Нельсон искренне огорчен за нас. Цокнув языком, как делала мама Татаба, он сказал:

– Либа, боги, которых вы ни во что не ставите, могут проклясть страшнее всех.

Ада

Меа нзе ным.

То, чего мы, каждый в отдельности и всей семьей вместе, не знаем, могло бы заполнить две огромные корзины с большими дырками в дне.

«Мунту» по-конголезски означает «мужчина». Или «люди». Но не только это. С удовольствием сообщаю, что здесь, в Конго, нет особой разницы между живыми людьми, мертвыми, еще не рожденными детьми и богами, все они – мунту. Так утверждает Нельсон. Остальное – кинту: животные, камни, бутылки… Место или время – ханту, а качество какой-то вещи или существа – кунту: красивый, отвратительный или, например, хромой. Данные определения имеют общий корень «нту».

– Все, что здесь, – это «нту», – объяснил Нельсон, пожимая плечами, будто хотел сказать: неужели так трудно понять?

И это действительно было бы легко понять, если бы «быть здесь» означало то же самое что «существовать». Основа «нту» спит, пока ее не коснется номмо. Номмо – сила, которая оживляет вещи, превращая их в то, что они есть – в человека, или дерево, или животное. «Номмо» означает «слово». У кролика своя особая жизнь, не такая, как у крысы или мангуста, потому что он называется «мвундла», кролик. Ребенок не живет, считает Нельсон, пока не получит имени. Я сказала ему, что это помогло мне объяснить одну тайну. Мы с сестрой однояйцевые близнецы, так как же получилось, что из одного семени вышло две столь разные жизни? А теперь я поняла: все потому, что меня назвали Адой, а ее – Лией.

«Номмо», – написала я в блокноте, лежавшем открытым на столе. Номмо, оммон, НоМмо, написала я, желая заучить это слово и правильно, и задом наперед, и по-всякому. Теоретически в тот момент я учила Нельсона, по его собственной просьбе, как писать письмо (игнорируя факт, что у него все равно не будет возможности отослать его). Ему нравится мое молчаливое обучение, и он часто просит меня о нем. Однако Нельсон из тех учеников, кто склонен при малейшей возможности превращаться в учителей. И он уверен, что его болтовня помогает нашему общению, поскольку я только пишу на бумаге.

«МОЯ СЕСТРА РАХИЛЬ – НОММО МВУЛА?» – интересуюсь я.

Нельсон кивает.

Тогда Руфь-Майя – Номмо Банду, а Лия – Номмо Либа. А откуда берется «номмо»?

Он показал на свой рот. Номмо выходит изо рта, как водяной пар. Песня, стихотворение, крик, молитва, имя – все это номмо. Сама вода – номмо, причем самого важного свойства, как выясняется. «Вода» – это слово, данное или утаенное от нас предками, – в зависимости от того, насколько хорошо мы с ними обращаемся. Слово предков вселяется в деревья или людей, пояснил Нельсон, и это позволяет им жить как мунту.

«ДЕРЕВО ТОЖЕ МУНТУ?» – написала я и быстро черточками набросала человечка и дерево рядом.

Мы часто разговариваем в основном с помощью рисунков и жестов.

«Дерево – разновидность живого существа?»

– Конечно, – ответил Нельсон. – Ты посмотри на них: у обоих есть корни и голова.

Его озадачивала моя неспособность понимать простые вещи.

Потом он спросил:

– Как думаешь, каким образом ты и твоя сестра Либа выросли из одного семени?

Я написала: «Близнецы». Нельсон не знал этого слова. Я нарисовала рядышком двух одинаковых девочек, что привело его в еще большее замешательство, учитывая факт, что речь шла о Лие и обо мне – о красавице и чудовище. Тогда – поскольку вокруг никого не наблюдалось, а смутить Нельсона было трудно – я бесстыдно изобразила пантомиму: как некая мать рожает одного ребенка и сразу же – оп ля! – второго. Близнецы.

Нельсон вытаращил глаза:

– База!

Я кивнула, он был не первым человеком, потрясенным тем, что мы с Лией близнецы. Но дело явно было не только в этом, потому что Нельсон отскочил от меня с такой прытью, что перевернул стул, на котором сидел.