Библия ядоносного дерева

А где находилась я – девушка или женщина по имени Орлеанна, когда мы скитались по тем дорогам и пересекали границы? Мои тело и душа были поглощены миссией Натана. Словно бы оккупированы иностранными войсками. Внешне я вроде бы оставалась собой, как и он выглядел тем самым парнем, который отправился на войну. Но теперь каждая клеточка во мне была замужем за планом Натана. Его грандиозным устремлением. Так и происходят завоевания: один план всегда превосходит другой. Я изо всех сил старалась делать то, что, по моим представлениям, должна выполнять жена, – стирала белые рубашки и черные носки Натана отдельно в умывальниках меблированных комнат. Готовила еду из обжаренной кукурузной крупы. В городах, где мы проповедовали, почти не осталось молодых мужчин, поскольку еще шла война, и это раздувало огонь личных мук Натана. Вероятно, глядя на свою паству, среди которой не было солдат, он видел перед собой призраков, марширующих на север. Я, со своей стороны, наблюдала молодых обездоленных женщин, взволнованно дышавших при виде моего красивого мужа – солдата Господа. (Мне хотелось крикнуть: «Ну, девушки, вперед, попробуйте испытать его, я слишком устала!») Или оставалась дома, ждала Натана и выпивала четыре стакана воды перед его возвращением, чтобы у меня не урчало в животе, когда буду сидеть и смотреть, как он ест что бог послал. Когда носила близнецов, порой испытывала такое страстное желание, что среди ночи выползала на четвереньках из дома во двор и ела землю. Менее чем за два года я родила троих детей. Ни за что не поверю, что какая-нибудь женщина на земле родила больше при таком малом количестве соитий.

Трое детей – слишком много, я чувствовала это нутром. Третья, родившись, не могла ни повернуть головку, ни даже сосать грудь как следует. Это была Ада. Я плакала дни напролет, узнав, что жду двойню, и даже теперь, лежа в кровати бессонными ночами, задаюсь вопросом: не отравило ли ее мое отчаяние? Одержимость Натана чувством вины и Божией укоризны начала заражать и меня. Ада была тем, что Бог послал мне то ли в наказание, то ли в награду. У всех имелось единое мнение на сей счет, а у меня – свое. Врачи не питали относительно нее надежд, хотя одна медсестра оказалась доброй, она нашла самую лучшую формулировку: современное чудо, но его не хватило на двоих. Закончилось тем, что жадно сосавшую Лию я кормила грудью, а Аду одновременно – из дорогостоящих бутылочек; имея близнецов, быстро учишься все делать особым способом. Притом, заметьте, у меня были не только двойняшки, но еще и светловолосая малышка с тонкой кожей, потому что она громко плакала при малейшем неудобстве. Рахиль завывала, когда намачивала подгузник, а две другие тут же подключались к ней, как аварийные сирены. А уж если у нее резались зубы, то она вопила без передышки. Ада – выла от отчаяния, Лия – от ночных кошмаров. Шесть лет, с девятнадцати до двадцати пяти, я не проспала без перерывов ни одной ночи. Вот так. Вы спросите, почему я не восстала против Натана? Я считала: мне повезло, что не случилось худшего. Двигалась только вперед, каждое утро напоминая себе, что самое плохое у нас уже позади.

Натан верил, что Бог видит праведность и вознаграждает за нее. Он не принял бы никакой альтернативы. Раз мы страдали в нашем маленьком домике посреди арахисовой долины Вифлеема, значит, один из нас согрешил против добродетели. Я понимала, что грех на мне. Моя миловидность вызывала у Натана негодование, будто я сама выбрала стройные бедра и большие голубые глаза, чтобы привлекать к себе внимание. Он намекал: Божье око видит все. Если, развешивая простыни на заднем дворе, я останавливалась на секунду посмотреть на мокрую траву, коловшую ноги, Его око отмечало мою праздность. Бог слышал, если у меня с губ слетало одно из папиных ругательств, Он наблюдал за мной, когда, принимая ванну, я позволяла себе понежиться в теплой воде. Я даже высморкаться не могла без того, чтобы не почувствовать Его взгляд. И словно в противовес этому постоянному надзору Натан привычно игнорировал меня. Если я жаловалась на жизненные трудности, то он жевал свой обед, тактично глядя в сторону, – так не обращают внимания на ребенка, нарочно сломавшего куклу, а потом поднявшего вой из-за того, что ему не с чем играть. Чтобы не сойти с ума, я научилась обходить трудности в мягких тапочках и сосредоточиваться на чем-нибудь хорошем.