Библия Раджниша. Том 4. Книга 1

Наверное, этот аргумент обоснован, так как регулирование рождаемости означает прекращение производства детей после второго ребенка, в крайнем случае, после третьего: не упускайте ни одной возможности; один ребенок может умереть, или может произойти еще что-нибудь. Вы можете воспроизвести двух детей, чтобы заменить себя и свою жену, тогда увеличения численности населения не происходит; но Рабиндранат был тринадцатым ребенком у своих родителей. Даже если бы они остановились на двенадцати детях, то Рабиндранат не успел бы на поезд. Итак, сколько же Рабиндранатов не успевают на свои поезда?

Я разговаривал с одним из шанкарачарьев. Я сказал: «Совершенно правильно; исключительно ради спора я допускаю, что это правда: мы лишились бы одного Рабиндраната Тагора. Но я желаю лишиться его. Если вся страна может жить в мире, может иметь достаточно пищи, может иметь достаточно одежды, может удовлетворить все основные потребности, то я думаю, что это стоит того. Я готов потерять одного Рабиндраната Тагора, это не слишком многое.

«Вы должны понимать баланс: миллионы людей умирают и страдают от голода лишь для того, чтобы произвести одного Рабиндраната Тагора. Поэтому вы полагаете, что каждый родитель должен дойти до тринадцати детей? А как насчет четырнадцатого? Как насчет пятнадцатого?» И забудьте об этих небольших количествах; во время каждого занятия любовью мужчина отдает миллионы сперматозоидов, — а ведь почти каждый раз, когда мужчина занимается любовью, зачатия ребенка не происходит.

Вы будете удивлены, узнав, что если с четырнадцатилетнего возраста мужчина становится сексуально зрелым, то он продолжает созревать, согласно моим подсчетам, до сорокадвухлетнего возраста, который, как я чувствую, является новой зрелостью… Половое созревание происходит в четырнадцать лет, а духовность начинает расти в сорок два года. Существует семилетний цикл.

В течение первых семи лет вопрос о сексе не стоит. Ребенок невинен. Он, может быть, играет в сексуальные игры, но они подсознательны, и он не имеет представления о том, что эти игры сексуальные. И он не играет в эти игры ради сексуальности. Он подготавливается с помощью биологии, поскольку позднее он должен будет играть во все эти игры — нужна некоторая репетиция.

Я говорил вам, что есть две игры, в которую играют дети во всем мире; одну в тот день я совершенно забыл. Одна игра — прятки, а вторая — врач и пациент. Странно… пациент — всегда девочка, а врач — всегда мальчик! Я спросил: «Когда-нибудь бывает наоборот, что девочка — врач, а мальчик — пациент?» Нет, девочку вообще не интересуют все эти странности.

Женщину не так сильно привлекает тело мужчины; ее больше привлекает мужское обаяние, импрессивность, личность — как он ходит, как говорит. Она не очень интересуется его физической красотой — она интересуется чем-то таким, что неосязаемо. Но женщина обладает инстинктом для того, чтобы определить, что в мужчине есть привлекательного.

Много раз мужчина удивится: «Я ничего не вижу привлекательного в этом мужчине», — а случается так, что тот мужчина, по мнению женщин, — почти герой. Многие женщины увлечены тем мужчиной. Они видят в нем что-то такое, что ни один другой мужчина не сможет увидеть. Но их увлеченность не физического свойства, она — более утонченная; там больше вибрации энергии, больше чего-то таинственного.

Например, у Четаны был друг — Миларепа, Миларепа Великий. Миларепа — просто сердцеед, он постоянно губит дам то там, то здесь, повсюду. А я даже не могу распознать его! Вивек продолжает мне его показывать, Четана показывала мне: «Это Миларепа», а в следующий раз я опять забывал, кто же такой Миларепа. Он такой сердцеед, что я хочу увидеть его и внимательнее к нему присмотреться, чтобы понять, в чем дело. Но я просто все время забываю его лицо.

Лишь вчера Вивек сказала мне: «Он стоял с барабаном прямо перед вами». С барабаном! Передо мной! Я видел барабан, но упустил Миларепу. Барабан был хороший, и игра на нем была хорошая — все было хорошее, — но я просто не взглянул на человека, который барабанил. Он великий барабанщик. Я опять упустил его.

Я продолжаю спрашивать Четану о Миларепе, и она мне все рассказала о Миларепе. Миларепа — единственный человек, о котором я имею всю информацию. Каждый день я пытаюсь догадаться — когда-нибудь я попытаюсь догадаться, что это — Миларепа. Но вчера я потерял надежду.

Он стоял передо мною, барабаня — что еще может делать бедный парень? Я просто слепой. А он, конечно, личность, подобная лорду Байрону, так как он проводит время со столькими дамами и ни одна дама не чувствует себя оскорбленной. Все они принимают то, что он такой человек, которым нельзя владеть.

С самого начала существуют индивидуальности. А миллионы людей просто исчезают во время каждого занятия любовью. Мы никогда не узнаем, сколько лауреатов Нобелевской премии было среди них, сколько президентов, премьер-министров… среди них были, должно быть, самые различные люди.