Библиотечный шпион

Этьен не сделал для Жозефа все, что мог. Пока Вернер избивал Жозефа, Этьен разгуливал на свободе. Он бросил лучшего друга на верную смерть.

От горечи этого осознания Элейн едва не задохнулась. Но пусть она и не предъявит Этьену таких тяжких обвинений, прощения от нее ему не дождаться.

Вместо этого Элейн повернулась к Этьену спиной и вернулась на склад. Тело у нее онемело, а сердце пылало, но каким-то образом она сдержала слезы. Глубоко в душе она отчетливо сознавала, что, когда слезы придут, это будет похоже на прорвавшуюся плотину, и этот неуправляемый поток она не сможет остановить.

До конца дня она двигалась, как деревянная кукла, обустраивая Сару и Ноя в доме Манон. После этого, отбросив размышления о том, где теперь устроиться ей самой, она вернулась к работе. Мужчины, временами оказываясь рядом, бросали на нее такие озабоченные взгляды, словно постоянно опасались, что она вот-вот упадет в обморок.

На самом деле, ей много раз казалось, что она на грани. Неважно, какое задание она выполняла, она думала о Жозефе. Вспоминала, как они гуляли ночами вдоль Роны, и звезды сверкали на небе, как бриллианты; вспоминала бесчисленные утра, когда она целовала его на прощание перед уходом на работу. С мучительным сожалением она вспомнила и то, как перестала проявлять эти маленькие знаки супружеского внимания после того, как они начали ссориться и их брак затрещал по швам.

Когда стемнело и день перетек в вечер, к ней подошел Марсель.

– Элейн, иди в подсобку, отдохни.

– Я бы хотела еще поработать, – онемевшими губами ответила она. – Когда есть дело, это помогает.

Глаза Марселя наполнились сочувствием таким пронзительным, что оно едва не пробило хрупкую скорлупу ее самообладания.

– Если ты думаешь, что это помогает, – медленно произнес Марсель, явно придерживаясь иного мнения. – Но только сегодня.

Его доброта заставила Элейн на миг испытать угрызения совести по поводу того, что она собиралась сделать. Она послушно кивнула, Марсель сунул руки в рукава пиджака и взял шляпу, но медлил уходить.

– Со мной все будет в порядке, – заверила его Элейн.

Он бросил на нее последний обеспокоенный взгляд, пристроил шляпу на голове и вышел. Через несколько долгих мгновений Элейн услышала, как грохнула входная дверь.

Она осталась одна.

Нельзя было терять ни секунды. Элейн вытащила обрывок бумаги и начала выстраивать код, используя поэму «Mignonne allons voir si la rose» Пьера Ронсара – на этой неделе именно она находилась на вооружении шифровальщиков Сопротивления. Закончив с первым этапом, Элейн подошла к линотипу, которым ее научил пользоваться Жан, и мучительно медленно принялась выстукивать по кнопкам, перепечатывая статью о подрывах на окрестных заводах. Но на этот раз она вплетала в слова шифр, делая намеренные опечатки. На незнакомой клавиатуре этот процесс занял порядочно времени. Строчные буквы здесь располагались справа, заглавные слева, пробел и знаки пунктуации – посередине, и чтобы научиться печатать на этой машинке с такой скоростью, как умел Жан, понадобилась бы целая вечность.

Отлитые строки выскользнули из аппарата и остывали, пока Элейн укладывала бумагу в приемную рамку. Кровь ревела у нее в ушах, когда она начала вынимать предыдущие строки и заменять новыми.

Она установила заново печатную плату в автоматическом станке, он загудел, и бумага скользнула вперед. Первый отпечатанный лист упал в лоток, за ним полетели следующие. Элейн взяла один из них и проверила содержание, удостоверяясь, что текст соответствует задуманному. После того, как опечатки будут перекодированы, получится следующее послание:

«Требуется переправить в Америку еврейку с сыном».

Элейн постаралась выбрать самую простую формулировку. Члены Сопротивления, несомненно, поймут, кому направлять информацию. Марсель, конечно, придет в ярость от ее самоуправства, особенно учитывая, что слова с опечатками бросаются в глаза.

Элейн подумала о Жозефе, о том, скольким евреям он спас жизнь, сделав поддельные документы. Вспомнила и о женщине, которой отдала собственное удостоверение личности и которая теперь носила фамилию Жозефа.

Теперь Элейн продолжит борьбу, ради которой Жозеф пожертвовал всем, что имел. И хотя она знала, что он был против ее участия в Сопротивлении, он наверняка сейчас гордился бы ею.

Эта мысль надорвала что-то внутри нее. На страницу упала слеза. Свежие чернила растеклись по намокшей бумаге, размывая буквы и превращаясь в кляксу. За первой слезой упала вторая, и еще одна.

Внезапно ноги Элейн отказались держать ее, и она сложилась на пол под грузом непомерного горя, раздираемая невыносимой болью. Стены, сдерживавшие ее скорбь, пошли трещинами – дамбу наконец прорвало, и Элейн захлебнулась агонией разбитого сердца.

Глава пятнадцатая Ава

На следующий день Ава приехала в центр помощи беженцам, чтобы вернуть Отто письмо.