Бич Божий

Наши войска пытались замедлить их натиск залпом тяжёлой артиллерии, поскольку стрел у нас было гораздо меньше. На атакующую сторону обрушился шквал камней, снарядов из баллист и сосудов с зажигательной смесью, так что гунны десятками падали замертво, словно снопы под ураганным ветром. В это время аланская конница вырвалась вперёд — многие всадники горели желанием отомстить восточным варварам, взявшим в осаду их город и убившим их родных. Расстояние между двумя конницами резко сокращалось, сокращалось и число всадников под ударами лучников. Выпустив чуть больше стрел, гунны, вероятно, сумели бы расчистить себе пространство и «разрубить» нашу армию пополам. Тем не менее даже степные завоеватели не могли стрелять с такой скоростью, а их численность была столь непомерно велика, что вместо того, чтобы сокрушать противника, они натыкались друг на друга. Никто из сражавшихся не имел опыта в подобных схватках. И вот наконец центры армий встретились, и масштаб сражения на холме показался мне ничтожным в сравнении с этим боем, где бились скорее огромные кони, а не всадники. Я ещё никогда не видел западного океана, но, наверное, его волны, разбиваясь о скалы, издавали такие же звуки, как эти десятки тысяч наездников, схлестнувшиеся друг с другом. Лошади громко ржали, копья и щиты ломались, а иные удары были столь сильны, что наконечники копий, шлемы, куски брони и даже части тел взлетали вверх, лениво кружась и словно бы зависая в воздухе, прежде чем обрушиться вниз.

Всё смешалось в беспорядочном водовороте, однако экипировка гуннов не годилась для близкого боя и уступала привычной для Запада броне высоких и широкоплечих аланов. Выхолощенные гуннские лошади несли в сёдлах мёртвых всадников со вспоротыми внутренностями. Лёгкие кольчуги из тонких костей и кожи были пробиты и изрешечены крепкой аланской сталью. Штандарты из конских волос, не склонявшиеся уже несколько десятилетий, валялись в пыли. Целые кланы гуннов оказались стёрты с лица земли, а в семейных сагах на долгие века запечатлелись картины этой резни. Когда остготы вновь двинулись на римские полки, Аэций в ярости взмахнул огромным железным мечом. Его раненая рука была забинтована.

— Они устояли! Они устояли! — вскричал он.

Из центра к коннице подтянулась пехота, а гуннские лошади упирались, несмотря на то что наездники направляли их на ряды копьеносцев. Я мог представить себе недовольство и подавленность Аттилы.

Одна линия гуннской пехоты за другой были повержены, и продолжение рукопашного боя с его неразберихой казалось безумием. Варвары отступили, перестраиваясь на ходу, и тем не менее рога вовсю трубили, барабаны стучали, а левое крыло Аттилы двинулось против Теодориха и его вестготов, находившихся справа. Если они не сумели прорваться в одном месте, то, быть может, им это удастся в другом!

Теперь битва была в полном разгаре, а фронт растянулся на много миль, и огромные людские волны сшибались друг с другом под аркой из бесчисленных стрел. Никто не мог и даже не надеялся сдержать разбушевавшуюся ярость. Как в гигантском плавильном котле, смешались лошади и люди, стрелы и копья, мечи, отсечённые конечности и выбитые зубы. Похоже, что бойня поглотила не один полк, но как только они исчезали, на их место вставали новые.

Остготы несколько раз нападали на нас, римлян, стараясь удержать свои позиции на холме. Им приходилось всё время карабкаться по склону, залитому кровью и усеянному трупами своих соратников, продираясь сквозь ряды окоченевших рук и ног, а также сломанного оружия. Король гепидов Ардарик упал, сражённый копьём, и его в беспамятстве унесли с поля боя. Самоуверенный франк Клода погиб во время схватки, и конница его брата намеренно растоптала тело изменника. Стоило остготам перейти в наступление, как дисциплинированные римские легионы ощетинивались копьями и метали в противника дротики. Сотни готов с хрипом падали на землю после очередного залпа. Оставшиеся в живых сражались из последних сил, и потеря горной гряды превратилась для них в настоящую катастрофу. Слишком много воинов погибло, и правый фланг Аттилы ослабел. Что, если Аэций начнёт сжимать их, сдвигая к гуннскому центру, как и намеревался?

Но солнце всё ещё стояло высоко, а на поле продолжали появляться всё новые и новые остготы — казалось, их было столько же, сколько песчинок в пустыне. Нас, римлян, не могли оттеснить назад, но и продвинуться вперёд нам также не удавалось. После каждой атаки воины от изнеможения еле держались на ногах, у них вздымалась грудь, а кровь текла по рукам и ногам яркими струями. Во время передышки они опускали щиты на землю и, прячась за ними, приседали на корточки. Так они восстанавливали силы и скрывались от стрел и летательных снарядов.