Биение жизни. Почему сердце – наш самый важный орган чувств

Я спросил у других, и лишь спустя время заметил, что мне попадаются сплошь женщины. Я что, считаю, что они более компетентны в сердечных делах? Неужели я сам купился на этот предрассудок, что женщины живут сердцем, а мужчины – разумом? Порой возникало чувство, что мои извилины вот-вот скрутятся в узел: настолько трудно было отделить анатомическое сердце от сердца, которое чувствует и совершает мудрые поступки. Кроме того, я погряз в неразберихе с определениями. То, что я имею в виду – это душа? Почему все эти жизненно необходимые кирпичики человеческого существования настолько размыты и туманны, что мы не только не знаем, как называть их в повседневном обиходе, но и философия до сих пор не нашла на это ответ, а психологи именуют душу, самость и эмоции по-разному, в зависимости от школы, к которой принадлежат. Как ученый я бы предпочел ясность. Большая неизвестная – четкая формула – результат – готово. Почему мне вообще захотелось узнать это так досконально? Неужели недостаточно знания того, что голос сердца в принципе существует? Что мне делать – снова и снова подключаться к прибору биологической обратной связи и проверять свою кривую? Нет, всего этого было мало. Я чуял, что там скрывается нечто большее. После того как две женщины, перфузиолог и терапевт, сообщили мне, что за чувства отвечает мозг («Да ладно тебе, Рейнхард, сегодня такие вещи уже всем известны»), я решил попытать счастья с интерном:

– Сердце – источник разума, не так ли? Без сердца не было бы мышления.

– Да, разумеется, – пробормотал он, вытаращив глаза.

Но по его виду я понял, что он заподозрил у меня легкую форму слабоумия, которой он сам, конечно же, не страдал, иначе бы с готовностью возразил своему шефу.

Продолжи я в таком духе, все бы решили, что я не в своем уме. Но бываем ли мы, кардиохирурги, в своем уме?

– Можно мне тоже услышать эту шутку? – спросила меня анестезиолог, которая иногда приносила орехи васаби и всех ими угощала (они были такими острыми, что немел язык). Видимо, я громко рассмеялся в своем кабинете с открытой дверью.

– В сердце живет любовь, – произнес я.

– Где же еще, – пожав плечами, сказала она и удалилась.

Я рассмеялся. При этом заметил, что мое сердце стало гораздо более мягким. Более гибким, а это полезно для здоровья.

С гибким, эластичным сердцем повышается жизнестойкость, то есть способность преодолевать кризисы. Человек становится более здоровым и выносливым. А в этих качествах я срочно нуждался. Поскольку, будучи кардиохирургом, я ступал, так сказать, по тонкому льду. Но я был хорошо вооружен: множество разных исследований показало, что некоторые нейронные послания сердца проходят сквозь врата сознания – отдел головного мозга, называемый таламусом. Там они напрямую воздействуют на работу высших мозговых центров и наши разнообразные внутренние переживания. Было установлено, что при выполнении сложных заданий люди с гибким сердцем остаются более ровными в эмоциональном плане. Они лучше себя контролируют и не так быстро впадают в отчаяние. Люди с более высокой вариабельностью сердечного ритма лучше запоминают формулировки задач и обладают лучшей краткосрочной памятью [51, 52].

Я совсем не беспокоюсь о том, что вдруг позабуду о своих поисках сердца, ведь это уже крепко впечатано в мою долгосрочную память.

Кроме того, эластичное сердце поднимает настроение, субъективное хорошее самочувствие и поддерживает нашу социальную активность [47]. В этой вариабельности и скрыт горячий след, по которому я пойду в стремлении доказать, что физический голос сердца неразрывно связан с нашими мыслями и эмоциями.

Эластичное сердце даже может кое-что сказать о нашей способности к эмпатии: чем сильнее вибрирует сердце, тем больше сопереживает человек [53]. А это качество не помешает и в заботе о себе: например, если вам нравится есть по ночам, и вы под покровом темноты совершаете набеги на холодильник. Недавнее научное исследование показало, что люди с более высокой вариабельностью сердечного ритма лучше сопротивляются приступам обжорства и более успешно достигают диетических целей [54]. Но является ли это доказательством сердечной мудрости? И вообще, что такое мудрость? Мы мудры, если думаем не только о личной выгоде, но и учитываем благополучие и комфорт всех задействованных лиц; с уважением относимся к мнению окружающих и готовы принять другую точку зрения. Мы мудры, если признаем, что не можем все знать лучше других, и позволяем себе обращаться за советом и идти на компромисс. Противоположность мудрости мы наблюдаем в современной мировой политике. Чтобы принимать мудрые решения, одного ума недостаточно. История знает множество «умных чудовищ», которые часто действовали, исходя из интересов собственной выгоды и дискриминировали окружающих.