Бильдерберги: перезагрузка. Новые правила игры на «великой шахматной доске»

Примкнувшие к оправданию Франциска российские религиоведы, вместе с послом РФ в Ватикане Александром Авдеевым, растолковали в новостном эфире гостелеканала «Россия», что Папа попал в ловушку, подстроенную режиссером Афинеевским, уроженцем Украины и автором фильма, прославившего украинский Евромайдан. Этот проходимец якобы намеренно смонтировал две первых фразы с двумя последними, хотя две последние (о гражданских союзах) были не об однополых парах, а об отношениях стрейт-взрослых и квир-детей. Также скороговоркой прозвучало, что дебютом Афинеевского был фильм «Ай вей! Мой сын гей» – судя по названию (ай вей! – транслитерация на идише немецкого ei Weh! «о горе!»), адресованный еврейской публике. Осталось непонятным, как Папе «подсунули» режиссера с таким стажем; реагировал ли Папа на восторг гей-сообщества; и если не реагировал, то почему именно 31 октября понадобилось это опровержение. Между тем как раз 31 октября во Франции и Австрии вслед за убийством Самуэля Пати, учившего школьников творчеству «Шарли Эбдо» в присутствии одноклассников-мусульман, последовали поджоги католических храмов. В отличие от середины августа, когда Папа распространил свой «антиненавистный» твит, конец октября знаменовался мировым исламским протестом против воинствующего французского лаицизма – после чего Св. Престол и занялся «контролем ущерба», сообразив, что мусульманское поколение digital natives, к которому принадлежал убийца Пати, вполне может быть склонно отождествлять католицизм с царством плотского греха, коль скоро Св. Престол сам в этом расписался.

Ватикан мог бы выстроить свою линию защиты убедительнее – например, пояснив, что понтифик призывает родителей-католиков простить детей, ставших жертвами гомосексуальной агитации в социальных сетях, управляемых «особыми интересами», и заодно выразить отношение Церкви к тем родителям, которые не просто принимают «небинарную» самоидентификацию своего ребенка, но и поощряют его к такой самоидентификации. Поскольку полноценного подтверждения Ватиканом приверженности своей традиционной (т. е. соответствующей Св. Писанию) от пресс-службы не прозвучало, а сам Франциск молчал, то оправдание Ватикана в отечественном эфире оказалось двусмысленным, особенно после внесения в Конституцию РФ поправки, однозначно определяющего термин «родитель». Ссылки посла России на важность сотрудничества РПЦ с Св. Престолом, на критику Папой страновых санкций Казначейства США, а также на отказ принять госсекретаря Майка Помпео ввиду того, что Госдеп пытался вмешаться в отношения Св. Престола с Китаем, не имели отношения к предмету. Больше того, они вносили путаницу, не только отождествляя личную антикитайскую зацикленность Помпео (с его президентскими амбициями) с позицией Дональда Трампа, но и ставя дипломатический подход России к Ватикану в зависимость от Китая.

Фактически Франциск отклонил предложение о встрече с Помпео в сентябре, что секретариат Ватикана тогда пояснил желанием Св. Престола соблюсти нейтралитет в американской политике, в то время как раздражившее Помпео продление двухлетнего двустороннего пакта об управлении Католической Церковью в Китае состоялось 22 октября, а в официальном комментарии Ватикана по поводу продления пакта о давлении со стороны США не упоминалось. В медиа-мэйнстриме, в частности, в статье Ханны Робертс в Politico.eu, продление соглашение действительно ставилось в один ряд с отказом от встреч с Помпео и с бывшим гонконгским кардиналом Джозефом Дзеном, а также с энцикликой, «косвенно порицающей Белый Дом», однако само продление было запланированным актом, не имевшим отношения к выборам и к американо-китайским спорам. Соответственно, Ватикан не нуждался в защите со стороны российской дипломатии и пропаганды, равно как и Китай с его многовековым опытом прямых отношений Св. Престолом. Зато совпадение спешных разъяснений Ватикана с французскими событиями было не только значимо одновременно в духовном и геополитическом контекстах, но и могло послужить стартом для дискуссии об отношениях церквей с международными институтами, заведомо более актуальной, чем отношения конкретного Папы с конкретным госсекретарем, тем более уходящим.