Билет до Крупяновки

‒ Это же простой бланк! ‒ воскликнул я.

Я выдернул руку из пальцев старичка. Тот ощерился вставными зубами и ударил меня своей тростью.

‒ Получи!

Удар пришелся по плечу. Надо сказать, был он довольно болезненным. Я едва не выронил бланк.

‒ Вы с ума сошли?

‒ Вор!

Трость стукнула меня по бедру. Люди с лавок, стульев и от стойки двинулись ко мне, сбиваясь в толпу. На их лицах читалось желание если не растерзать меня, то точно не дать мне выскользнуть наружу.

‒ Да это же бланк всего лишь! ‒ крикнул я.

‒ Вор!

‒ Негодяй!

‒ Убийца! ‒ крикнул кто-то из толпы.

Старичок замахнулся снова, но мне повезло поднырнуть под его руку. Я таранил дверь лбом и вылетел на крыльцо.

‒ А-а-а!

Толпа ринулась за мной. Дверь отделения затрещала под напором тел. Я побежал, не оглядываясь. С ума сошли! ‒ звенело у меня в голове. Из-за бланка! Еще старичок этот! Отмахав два квартала на пределе скорости и свернув в случайный двор, я затаился на земле у какой-то деревянной сараюшки. Кусты и несколько ржавых бочек надежно прикрыли меня от случайного взгляда, но дали беспрепятственно наблюдать появление преследователей в зазоре между домами. Минуты три я, успокаивая дыхание, таращился в пустоту. Никого. Никто не пробегал по улице мимо, никто, прижимаясь к стенам, не скользил во двор. Никто даже тенью не появлялся на открытом пространстве.

Ф-фу! Я оглянулся назад, проверяя пути к отступлению. Там наклонялся забор, в заборе имелась дыра. Если что, выскочу туда, подумалось мне. Бланк в кулаке смялся. Я расправил его на коленке, разгладил и, вспомнив указание Мишки, отщипнул уголок. Ну вот, это условие выполнено.

Теперь ‒ почтовый ящик.

Еще с минуту я выжидал, потом осторожно приподнялся, а затем встал во весь рост. Никого. Может, опомнились? Может, сейчас как раз старичка волтузят? Ну, за то, что народ с панталыку сбил? Я дошагал до прорехи между домами и остановился. Прислушался. Что-то тихо. Нет, понятно, сама улочка была тихая, сонная, но тишина отчего-то показалась мне нехорошей. Я запараноил. Мне вдруг подумалось: а что, если мои преследователи все еще стоят буквально в пяти метрах от меня, просто сгрудились на углу в надежде, что я сам себя выдам? Надо мне это?

Ох, Мишка! Это все ты со своим: «Тебе могут помешать».

Я чуть ли не на цыпочках отвернул прочь и выбрался в переулок, отходящий от улицы перпендикуляром. От греха подальше. Метров пять я еще оглядывался, потом пошел уже спокойно, удаляясь от толпы и сумасшедшего почтового отделения. Солнце порадовало, выглянуло, обмело дома. Зачирикали воробьи. Прибавилось и людей, спешащих куда-то по своим делам. Кто в магазин, кто на перекресток. Никто даже взгляда подозрительного не бросил.

Хорошо!

Я заметил почтовый ящик и перебежал улицу. Никто, опять же, не закричал: «Ловите! У него ворованный бланк!». Никто не кинулся за мной следом. Шаг. Еще шаг. Жестяной, покрашенный синей краской ящик с гербом и «клювиком», закрывающим щель для опускания корреспонденции, очутился передо мной.

Я почувствовал себя Исаевым-Штирлицем. Или нет, пастором Шлагом. То есть, разведчиком-любителем. Обмер весь внутри. Еще и бланк чуть не потерял, пытаясь просунуть его мимо щели. Как там? «Тетя Эльза гостила у нас в Берне Лозанне…»

Ну-ка! Пустая карточка упала и упокоилась, наконец, в брюхе ящика. О, какое облегчение! Я сунул руки в карманы куртки и фальшиво засвистел, изображая случайного, праздношатающегося типа. Я не я, лошадь не моя. И бланк не мой, граждане! Свист ‒ это дурь, понятно, но остановиться я почему-то не мог. Свистел-насвистывал.

Дурак, что хотите!

Нет, с Мишкиным алгоритмом следовало заканчивать! А то люди бросаются, губы «Вологду» свистят. Сориентировавшись, я потопал к вокзалу. Третий этап ‒ и все! Потом только билет под крышу «грибка» и останется определить.

И все! Все! И Мишка…

Мне вдруг расхотелось идти к вокзалу. Я остановился. Мне подумалось: а что, если… что, если это навсегда? Мишка получит свой билет и уедет. В Крупяновку или не в Крупяновку ‒ это не важно. Важно, что навсегда.

Вдруг ‒ навсегда?

Получается, он этого хочет? А я? Я этого хочу? Я же не хочу! И кто из нас ‒ свинья?

‒ Эй, парень!

Оказалось, что я встал в узком месте и закрыл проход. К кулинарии, к парикмахерской и вообще вдаль по улице. На меня обиженно смотрела женщина с сумочкой на сгибе локтя. Брови к переносице, губы ‒ гузкой. Завитые волосы. Легкое, короткое пальто.

‒ Простите.

Я отступил. Женщина прошла, но через шаг крутнулась на каблуке. Словно ей в голову пришла какая-то мысль.

‒ Ты чего стоишь? ‒ спросила она.

‒ Вам какое дело? ‒ ответил я.

Женщина усмехнулась.

‒ Ершистый, да? Хочешь большой, но чистой любви?

Мои губы сами расплылись в улыбке.

‒ Я фильм видел. Я знаю, что дальше.

‒ И что дальше? ‒ женщина, изучая меня, закинула сумочку на плечо.

‒ Кузнец! ‒ сказал я.

Женщина хохотнула.

‒ Ишь ты! Сколько тебе?

‒ Шестнадцать! ‒ соврал я.

‒ А мне ‒ двадцать пять. Хочешь приятно провести время?

‒ С кузнецом?

‒ Со мной.

‒ Вы серьезно?

‒ А что? ‒ Женщина оглянулась по сторонам. ‒ Думаешь, я часто кому-то это предлагаю?

‒ Нет, но…

‒ Ты мне понравился.