Билет на вчерашний трамвай

— Ну вот, тут вы будете работать. За этой дверью у нас будет небольшой склад, вот сюда завтра поставят кулер с водой, чтобы вы чаю-кофе могли попить, прямо через дорогу есть неплохое кафе — туда можно ходить обедать, жалюзи повесят послезавтра, окна открываются на всю катушку, так что обойдетесь без кондиционера.

Мартынов в восхищении ходил по офису, гладил новый принтер и перебирал авторучки в ящике своего стола. Потом повернулся к нам и по-детски улыбнулся:

— Круто!

Шубин выставил перед собой ладони, мол, что ты, что ты, все для вас, а я подмигнула Сережке:

— Ну что, теперь наша очередь?

Мартынов посерьезнел.

— Да. В общем, так, Виктор. Мы с Ксюшей отксерили все, что нужно. Вот списки поставщиков, вот телефоны наших клиентов, вот список фирм, с которыми мы когда-то работали, но потом они как-то от нас соскочили… Мы тут отметили тех, кто априори будет работать с нами, и тех, кто скорее всего тоже будет. Остальных надо обрабатывать. И, возможно, придется к ним съездить. Вот образец прайса, который надо размножить в типографии, вот макет его обложки. Тут — приблизительный график планируемой прибыли на ближайший месяц. Если из него не выбьемся — дальше пойдет лучше. Бухгалтерию будет вести Ксеня, у нас своя специфика. Документы и отчетность делаем в «1С». Ну, что еще?

Шубин широко улыбнулся и положил мне руку на плечо.

— А еще надо обмыть это дело. Кто за?

«За» проголосовали все.

Сижу на работе.

Мартынова нет, документы я подготовила. Жду Шубина. Выкурила уже полпачки сигарет и лениво рисую на листке казенной бумаги Деда Мороза. Своего Деда Мороза. Который стоит у нас с Димкой дома.

Не получается почему-то. Оно и понятно. Художник из меня никакой.

Дзыньк!

Это сообщение пришло. От Генри. С фотографией. Экран телефона маленький, и ничего не понятно.

Только текст внизу видно.

«Хочу так же…»

Хмурю брови и кручу телефон во все стороны.

«Хочу так же..»

Что ты хочешь так же?

А-а-а-а… Улыбаюсь хитро и начинаю искать на размытом фото трахающихся собак.

Краснею, но ищу. И не вижу!

Домой лечу стрелой. Влетаю и кричу:

— Где? Где там собаки трахаются?! Покажи! Я три часа искала — не нашла!

На кухне у плиты стоит Генри, жарит мясо.

— Какие собаки? — оборачивается.

Достаю свой телефон, сую ему в руки, в ажиотаже кричу:

— Фотку ты прислал? «Хочу так же…» — ты написал? Где собаки?!

Большие карие глаза смотрят на меня, как на дуру, нос в еле заметных веснушках морщится, и он хохочет:

— Кто о чем, а вшивый о бане… Дай сюда телефон… Нет, не твой, мой дай… Так… Угу… Сообщения… MMS… Отправленные… Вот! Смотри, извращенка!

Наклоняю голову к экрану и вижу то же фото, только четче и больше: окно машины, зеркало дальнего вида, отражение фотовспышки на стекле. Собак не вижу!

Шмыгаю носом.

— И где собаки?

— Нету собак. И не было. Ты сюда смотри…

Слежу за Димкиным пальцем и вижу, что он уперся в маленькое изображение мужчины, идущего по дороге и толкающего перед собой детскую коляску…

Краснею и, чтобы скрыть смущение, начинаю смеяться.

Генри треплет меня по голове.

— Дурища… У кого чего болит…

Улыбается.

А я вижу, что обиделся…

Зарываюсь лицом в его шею, шепчу:

— Будет, Вербицкий… Все у нас будет, обещаю…

Шубин нервно ходил по офису и бросал отрывисто, не глядя на нас с Мартыновым:

— График мне кто рисовал? Прибыли кто обещал? Какая вам зарплата?! Мы даже в ноль не выходим!

Сережка забился в угол, а я взяла огонь на себя:

— Витя, я тебе не обещала выход в ноль в первый же месяц. Слишком много трат было. Причем многие напрасные. Я не просила тебя печатать тысячу экземпляров прайсов, да еще в цвете. Хватило бы и двухсот черно-белых. Зачем нам две уборщицы? И вообще, я сама могу убирать помещение два раза в неделю. Зачем пять курьеров? Работы пока мало, хватит и двух. Пойми, мы переехали, сменили телефон и название, мы по десять часов в день обзваниваем все наши фирмы, оставляем новый номер телефона, а потом еще до девяти вечера сами развозим прайсы! Я, между прочим, еще и мордой торгую при этом, как ты велел! Стою, как шлюха с Ленинградки, улыбаюсь, прайсом этим по сиськам своим шлепаю: «Ой, Магомед Юнусович, вы такой красивый мужчина, я вас по телефону таким и представляла! Я так рада, что наконец-то мы в вами познакомились лично… Вот, возьмите наш новый прайс, там специальные цены, только для вас! Что? Поужинать в полночь? Нет, Магомед Юнусович, я не могу… Позавтракать? Тоже не могу, я на работу рано ухожу. Сами отвезете? От вашего дома недалеко? Ну что вы, неудобно вас затруднять…» Оно мне надо?! Мне за это не платят, между прочим!

Шубин остановился и тоже повысил голос:

— А за что вам вообще платить? Что это за прибыль такая — тридцать тысяч?! Я за аренду восемнадцать отдаю, за телефон пятерку, уборщице плачу, водителю…

Я посмотрела на съежившегося Мартынова и завопила:

— А какого хрена ты платишь уборщице и водителю, а не нам?!

— А они работают!