Бинди

хнычут Анжали и Шанти. Конечно, догадываюсь, но не различаю слов. Про что

они там спорят с матерью… Все равно! Он был моим. Он был моим. Он пытался

связаться со мной очень долгое время, а получилось только под Новый год. В

Рождество. Я не дала ему договорить, бросила трубку, а перед этим сказала, что не

любила его. Никогда не любила.

Слезы встают в глазах, и я отворачиваюсь, чтобы никто не видел страдания

в моем взгляде. Не хочу, чтобы кто-то заметил, что происходит со мной. Я – такая

дура! Лукас и Ева – безумно счастливые, веселые, наслаждающиеся друг другом.

Я вижу их такими и осознаю, что это могло бы быть и у меня. Я отказалась от

отношений, которые, возможно, не продлились бы вечно, но заставили бы

почувствовать себя желанной и прекрасной. Я ни разу в жизни не думала о себе

так. У меня был шанс стать свободной, бросить тех, кто меня не любит, и остаться

с тем, кто не может без меня жить.

Дура, дура, дура. Эти размышления просто заполонили мой мозг. Будто до

этого, кто-то закрыл их в сейфе, а код необходимо было разгадать мне самой. Как

будто я не проникалась в самые, что ни на есть, бесспорные истины. Если ты

любишь, то подаришь независимость человеку, в котором не чаешь души. Дейл

подарил бы мне ее. Он рисковал ради меня. Ему было далеко не плевать на то, что

у меня за жизнь. Этим не может похвастаться ни один человек из моей семьи, кроме тети Лалит. Но она мертва. Я часто думаю, как бы она хотела, чтобы я

поступила?

Чанда быстро захлопывает рты младшим дочерям:

- Еще хоть слово – и я все расскажу отцу!

Они повесили головы. Шанти чуть не разрыдалась. Но больше я от них не

услышала ни-че-го. Чанда погнала вперед своих двоих девочек, как пастух

барашков. Она оставила Нишу попрощаться с Лукасом и Евой, но наскоро

откланявшись перед новыми знакомыми, не позволила мне побыть рядом с ними

хоть немного. Ее пухлая рука схватила меня выше локтя. Позоря меня, она громко

прокричала на всю площадь:

- Не испытывай мое терпение, Майя! Все твоему отцу расскажу. Все!

Люди вокруг оборачиваются на нас. Они, ясное дело, считают повадки

Чанды дикими. И я с ними полностью согласна.

- Мне больно, – говорю, а у самой вот-вот слезы из глаз польются.

- Давай, иди! Молча иди.

Дочки Чанды забывают о несбывшемся сценарии, предложенном Нишей, когда мы подошли к фонтану в форме лодки. Здесь о-очень много туристов, но, несмотря на это, Анжали и Шанти удалось пробраться к краю произведения

искусства и бросить монетку. Они заставили и маму загадать желание. Я

обернулась, чтобы посмотреть на Нишу. Она, как раз, возвращалась. Не сказать, что будущий знаменитый дизайнер выглядит отрадной и оживленной, но силится

не выдать своего настроения. Она закидывает руку мне на плечо и подбадривает, осознавая, что я сейчас нуждаюсь в этом. Я посылаю ей слабую улыбку, а после

снова поворачиваю голову. Ева и Лукас еще недалеко отошли. Да, наверное, я

намереваюсь совершить безумство, но сколько можно уже бездействовать?

Отметив про себя, что Чанда, Анжали и Шанти увлечены пустым трепом, я даю

знак Нише, чтобы она молчала. Приложив указательный палец к губам, я отхожу

от нее и, пройдя несколько шагов, бегу со всех ног к удаляющейся паре. Они

доходят до перекрестка, ожидая, когда загорится нужный цвет светофора.

Увеличиваю скорость, дабы не упустить их. Сумка, перекинутая через плечо, отлетает немного ввысь и опускается обратно, ударяясь о мое бедро. Но в итоге я

оказываюсь рядом с ними, до того, как стало возможным перейти дорогу.

Ева вздрагивает, когда я приближаюсь и зову по имени ее парня. Лукас

бросает на меня взгляд. Поначалу он слегка опешен, но спустя меньше минуты

неодобрение и осуждение пляшут в его светлых глазах, словно языки пламени.

Он отворачивает голову и сжимает челюсти – наверное, чтобы не обидеть меня

злым словом против воли.

- Майя? – озадаченно усмехаясь, Ева треплет мне руку через мое бежевое пальто с

десятком черных пуговиц. – Что-то случилось?

Запыхавшись, перевожу дыхание. Но волнение сбивает все к чертям. Я

постоянно смотрю назад, боясь, что Чанда с детьми уже идет за мной.

- Я… хотела поговорить с Лукасом.

В Еве просыпается львица. Он глядит подозрительно на бойфренда и на

меня. Качнув головой, говорит очевидно ревностно:

- И чего я не знаю?

Лукас вскидывает ладонь, чтобы успокоить ее. Он выдыхает и закатывает

глаза. У него не сразу получается сосредоточить на мне взор. Он просто не хочет.

- Скажи, что тебе от него нужно? Разве не достаточно ты его помучила?

Держать под строгим контролем внутреннее возбуждение – моя задача. Я

не должна давать эмоциям волю.

- Пожалуйста… Мне просто нужно знать, как он?

До настоящего момента я представляла Лукаса человеком, впервые

вставшим на коньки. Он пытался держаться на льду, нещадно по нему скользя.

Руками хватался за бортики, не переставая нервничать. Но больше не сумев