Биография Бога. Все, что человечество успело узнать

* * *

Великая французская революция 1789 года призывала к свободе, равенству и братству. Казалось, она воплощает в себе идеалы Просвещения и несет людям новое устройство мира. В реальности ее успех оказался недолговечным: уже в ноябре 1799 года Наполеон Бонапарт (1769—1821) сместил революционное правительство и установил военную диктатуру. Революция оказала глубокое влияние на европейцев, жаждавших социальных и политических перемен, но, подобно другим политическим движениям, направленным на модернизацию, скомпрометировала себя непримиримостью и жестокостью. Во имя свободы революционерами беспощадно подавлялось инакомыслие. Революция произвела на свет не только «Декларацию прав человека и гражданина», но и развязала террор (1793—1794), а через три года после взятия Бастилии (14 июля 1789 года) грянула череда «сентябрьских убийств».

После «сентябрьских убийств» воинственный атеист Жак Эбер (1757—1794) ввел «Богиню Разума» в алтарь Собора Парижской Богоматери, заменил святых на героев революции, упразднил мессу и ограбил храмы. Однако народ еще не был готов избавиться от Бога и, когда власть оказалась у Максимилиана Робеспьера (1758—1794), культ Разума заменили на деистический культ Верховного Существа. Эбера Робеспьер отправил на гильотину, но сам же последовал за ним несколькими месяцами позже. Став первым консулом, Наполеон восстановил в правах Католическую церковь. Однако свершившийся символический акт замены Бога на Разум увязал идею атеизма с революционными переменами. Отныне в Европе (не в США!) атеизм будет прочно ассоциироваться с надеждой на большее равенство и справедливость.

...

Со времен Французской революции атеизм будет прочно ассоциироваться с надеждой на большее равенство и справедливость.

* * *

Между тем в рамках Просвещения появилось еще одно течение. Оно подорвало основы как самого Просвещения, так и его научной религии. Некоторые ученые и философы занялись исследованием человеческого ума и разработали критическую эпистемологию, ставящую под сомнение способность интеллекта достигнуть какой-либо уверенности. [779] Физик Пьер Луи де Мопертуи (1698—1798), в молодости убежденный ньютонианец, серьезно усомнился в любых попытках доказать бытие Божье; философы, клирики и врачи отыскивали указание на Творца в «крыльях бабочки и паутине каждого паука», хотя все это могло появиться случайно. Может статься, ученые найдут естественное объяснение кажущегося «дизайна» в природе, и что тогда будет с верой, которая опирается на научную теорию? [780] Физик Жан Лерон Д’Аламбер (1717—1783) доказывал бесполезность попыток выводить бытие Божье из природы: наши познания о вселенной слишком ограниченны, да и наблюдать ее мы можем лишь в определенный момент времени. Хуже того, многое в природе свидетельствует о том, что Бог не только не любящий Творец, а существо безответственное и своевольное. Блестящий математик Мари Жан де Карита, маркиз де Кондорсе (1743—1794), считал, что ученым стоит сосредоточиться на изучении психологии; возможно, выяснится, что мы не способны понять естественные законы, которые «наблюдаем». Соответственно, естественная теология окажется пустой тратой времени. [781]

Шотландский философ Дэвид Юм (1711—1776) остроумно расправлялся с четкими и ясными построениями Декарта. Нам не достигнуть объективного знания и абсолютной уверенности, поскольку человеческий ум придает собственный порядок хаотической массе чувственных данных. Тем самым, все наше знание формируется и определяется психологией, а потому неизбежно субъективно. Наша метафизика – чистой воды фантазия, а так называемые «естественные законы» отражают лишь человеческие предрассудки. Что же касается «доказательств» бытия Божьего, к ним подобает отнестись с глубоким скептицизмом. Наука, основанная на наблюдении и эксперименте, не может дать информации о Боге. С этими своими выкладками Юм зашел слишком далеко, посягнув на базовые научные и религиозные предпосылки. Казалось, он обесценивает науку как таковую, без которой люди уже себя не мыслили. Поэтому Юма сочли сомнительным эксцентриком. При жизни он почти не имел последователей. Другие шотландские философы XVIII века заявляли, возражая ему, что истина носит объективный характер и доступна любому «здравомыслящему» человеку.