Биография Воланда

За то ли, что в стране проконсула Пилата,
Где культом кесаря полны и свет, и тень,
Он с кучкой рыбаков из бедных деревень
За кесарем признал лишь силу злата?

Поместив в начало романа историю с Пилатом, Булгаков напрямую намекает на продолжение этого разговора с Демьяном Бедным, и намекает именно тем, кто читал анонимную инвективу. Собственно, и инспекция Воланда происходит вроде как «командировка по письмам читателей».

По сути, на Патриарших прудах состоялась встреча трех «евангелистов» — Воланда, автора изначального «Евангелия от Воланда», о котором мы говорили ранее, Берлиоза — Демьяна Бедного, написавшего «Новый завет без изъяна евангелиста Демьяна», и Ивана Бездомного, создавшего свою версию жизни Иисуса Христа.

В истории становления Советской России был еще случай, который указывал на Демьяна Бедного как на прототип Михаила Берлиоза.

«Экстренный отзыв» от коменданта станции Арзамас начальнику этой станции № 197. Дата 9 сентября 1918 года. Текст: «Прошу принять для перевозки тов. в числе одного челов. со станции Арзамас до станции Свияжск…» 10 сентября Демьян Бедный вошел в Казань с передовыми частями Красной армии и написал в этот день стихи «Как родная меня мать провожала»[68].

Но в Свияжске он мог оказаться свидетелем события, которое навряд ли мог забыть любой поэт. Об этом написал в своих мемуарах датский дипломат Хеннинг Келер, осуществлявший в том городе миссию, связанную с репатриацией венгерских и австрийских пленных.

Вот что писал датчанин: «Благодаря помощи австрийских скульпторов, бывших заключенных, а ныне свободных советских граждан, эта работа уже началась, и первый монумент готов. Он [Красный Еврей] долго колебался в выборе исторической личности, бюсту которой первой будет оказана честь быть здесь установленным. Подумывал, например, о Люцифере и Каине, ибо оба были притесняемыми, оба являлись мятежниками, революционерами высшей величины. Но первый — теологическая фигура, сверхъестественный характер которой не соответствует марксистским взглядам и чей свет загашен упадочным обществом, в глазах которого Люцифер символизирует страх и ненависть. Второй же, Каин, является мифологизированным персонажем, само существование коего весьма сомнительно. Вот почему его взгляд обращается к бесспорной для всех живущих на земле исторической личности, также являющейся жертвой религиозных взглядов хищнического общества… Тому, кто в течение двух тысяч лет был невинно распят на кресте позора капиталистических интерпретаций истории. Великий Прометей пролетариата, предтеча красной мировой революции, искупитель грехов двенадцати христовых апостолов — Иуда Искариот!»[69]

Сегодня до сих пор идет спор, была ли установка памятника Иуде Искариоту и упомянутый в мемуарах «Красный Еврей» — Троцкий ли? Но с точки зрения источника романа не так уж и важно, было ли это событие, главное, что апокриф стал неявным источником художественного эпизода, что Искариот фигурирует в «Евангелии от Воланда», а Берлиоз-Бедный также воспевает «подвиг» Иуды:

Несмотря на дым от церковного ладана,
Нынче «тайна Иуды» разгадана.
Эта тайна проста:
Не было воскресенья Иисуса Христа!

Благодаря тому, что ОГПУ конфисковало дневник Булгакова, а затем его отфотографировало, мы знаем позицию автора романа по этому вопросу.

Пятого января 1925-го, после просмотра журнала «Безбожник», он записывает: «Соль не в кощунстве, хотя оно, конечно, безмерно, если говорить о внешней стороне. Соль в идее: ее можно доказать документально — Иисуса Христа изображают в виде негодяя и мошенника, именно его. Нетрудно понять, чья это работа. Этому преступлению нет цены».

Любопытно, когда в черновике романа 1931 года Булгаков переносил действие на 14 июня 1945 года[70], он едва не угадал подлинную дату смерти Демьяна Бедного, который умер 25 мая 1945 года в цэковском санатории Барвиха от паралича сердца.

4

Для многих советских граждан образ Демьяна Бедного приобрел узнаваемость, когда он возникал на хроникальных новостных кадрах с Троцким, а затем даже с Василием Чапаевым в те самые дни, когда Красная армия входила в Казань. Там лощеный, в чекистской кожанке, как и Троцкий, Демьян Бедный прохаживается по палубе парохода, плывущего по Волге, и покуривает трубку.