Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки

Дело Павлика стало известно, и о мальчике доложили Сталину. И как отреагировал этот человек, который, по идее, должен был много выиграть от такой преданности стране? Наверное, он сказал «О, если бы все мои граждане были такие же честные! Этот мальчишка дает мне надежду на светлое будущее»? Отнюдь. По свидетельству историка Вехаса Люлевичуса из Университета Теннесси, когда Сталину рассказали о Павлике, тот ответил: «Вот поросенок, такое сотворить со своими родными» – и дал добро на пропаганду.

Значит, даже Сталин был одного мнения с другими млекопитающими: что-то с мальчиком не то. Отношения в человеческом обществе круто замешены на родственном отборе. За редкими исключениями, вроде Павлика Морозова, кровное всегда ближе.

Естественно, пока не приглядишься внимательнее.

Для начала: согласимся, что в различных культурах бытуют специальные названия для родственников, но они не всегда согласуются с реальным биологическим родством.

Конечно, существуют клановые кровные войны, но вместе с тем есть и войны, где бойцы противоборствующих сторон связаны друг с другом более тесным родством, чем в пределах одной из сторон. К примеру, братья сражались за разные стороны в битве при Геттисберге[326]{594}.

Родственники со своими армиями сражаются за королевские династические права. Двоюродные братья английский король Георг V, русский царь Николай II и германский кайзер Вильгельм II благополучно вели друг против друга и спонсировали Первую мировую войну. И само собой, нельзя не принимать во внимание внутрисемейное насилие над личностью (хотя уровень его крайне низок, если пересчитать на время, проведенное насильником и жертвой вместе). Случаются и отцеубийства (в основном как отмщение за долгие годы издевательств), и братоубийства… Последние происходят по причинам экономически и сексуально значимым: украденное первородство в библейском понимании, измены с супругами братьев. Братоубийство обычно является итогом долгих противостояний и разладов, которые вскипают и заканчиваются смертью (так, в мае 2016 г. был осужден за убийство второй степени житель Флориды, застреливший своего брата в споре за чизбургер). А потом, как мы видели выше, в разных частях мира до отвращения обычным явлением считаются «убийства чести»!{595}

Самыми нелогичными для родственного отбора являются случаи насильственной смерти детей от рук собственных родителей. Обычно они происходят в результате убийства, совмещенного с самоубийством, тяжелых душевных заболеваний или жестоких действий, закончившихся неумышленной смертью[327]{596}. Сюда же отнесем случаи, когда мать убивает нежеланное дитя, которое видится помехой; здесь пример конфликта родителей и детей с оттенком сумасшествия{597}.

Да, мы завещаем деньги родственникам, но не только: мы также жертвуем незнакомцам на другой стороне планеты (спасибо вам, Билл и Мелинда Гейтс) и усыновляем детишек из других стран и континентов. (Естественно, щедрые деяния, как мы увидим ниже, преследуют личные интересы – большинство приемных родителей, к примеру, не могут завести собственных детей, однако, как бы то ни было, подобные действия ослабляют родственный отбор.) А при системе майората, когда все наследует старший сын, порядок рождения берет верх над степенью родства.

Итак, у нас имеются классические примеры родственного отбора, но при этом – и пронзительные исключения.

Почему у людей случаются столь резкие отклонения от линии родственного отбора? Мне думается, что дело здесь часто в том, как мы отличаем родственника от чужого. Наши определения лишены точности, у нас нет от рождения приданных для этой цели ГКГ-феромонов, а вот у грызунов они есть (хотя и мы в какой-то степени способны различать степень родства по запаху). Не можем мы использовать и импринтинговые сенсорные подсказки, как, например: «Это моя мама, потому что, когда я сидел в яйце, этот голос был самым громким».

Вместо этого мы определяем родственников с помощью, так сказать, ума, осмысливая ситуацию. Однако что важно, у нас это получается не всегда обдуманно – как правило, мы относимся к людям по-родственному, когда ощущаем родственные чувства.

Один из замечательных примеров дает нам эффект Вестермарка, который был продемонстрирован на выборке женихов и невест, воспитанных в израильских кибуцах{598}. В традиционной культуре социалистических сельскохозяйственных коммун (кибуцев) центральной идеей является общее воспитание детей. Дети знают, кто их родители, и общаются с ними по несколько часов в день. Но они живут, учатся, играют, едят и спят вместе с другими ребятами своей возрастной группы в специальных интернатах под присмотром нянек и учителей.