Биология и Буддизм. Почему гены против нашего счастья и как философия буддизма решает эту проблему

Буддизм утверждает, что по мере ослабления эгоизма на поверхность проступают наши врожденные благие качества: сострадание, сорадование, альтруизм… Наука как минимум говорит следующее: для того чтобы взрастить в себе сострадание, не нужно бороться с собой, также не стоит отчаиваться, если вы обнаруживаете в себе эгоистичные черты. Наряду с эгоизмом в нас есть естественный альтруизм, мы по природе способны к самым светлым поступкам и чувствам. Если вы считаете себя эгоистом – не стоит впадать в депрессию и жить с комплексом вины и ненавистью к себе. Все, что требуется, – сознательно придерживать эгоистичные эмоции и радоваться тем, пусть даже редким, моментам, когда альтруизм пробивается сквозь эгоистические привычки. Даже если это незаметное усилие, оно неизбежно скажется в будущем и приведет к личному результату, за который мы сможем себя уважать.

Буддизм преследует одну-единственную цель – уход от несчастий и страданий. Все его составляющие подчинены этой цели. Нравственность также рассматривается как средство достижения цели. Буддийский подход при всей своей благовидности может показаться прагматичным до цинизма – быть сострадательным и проявлять любовь к ближнему, оказывается, необходимо, чтобы приблизить собственное счастье. Поддерживать нравственность буддизм призывает не из-за прекраснодушных и аксиоматичных порывов, но исключительно из-за практичной и логично обоснованной цели, правильно-эгоистичной любви к себе. Подобный подход вызывает доверие своей прагматичностью, за ним невозможно скрыть что-то двусмысленное. Прекрасные и возвышенные лозунги порой служат лишь ширмой для негодяев. Буддизм не камуфляж, а прагматичная система взглядов, позволяющая устранить наши несчастья.

Итак, современная биология утверждает, что мы рождаемся уже оснащенные всеми предпосылками, чтобы быть нравственными, готовые к альтруизму и самопожертвованию, сначала ради своих родственников, потом ради группы. Кроме встроенного альтруизма мы обладаем еще одним созвучным качеством – эмпатией. Она безусловна – распространяется на всех. Благодаря эмпатии мы можем проявлять альтруизм по отношению к многим людям и сострадать им, тем самым выходя за ограничение группового альтруизма. Таким образом, мы как бы отступаем от прямой цели этого эволюционного механизма, выражающейся в поддержке только своей группы.

Дхарма констатирует, что сострадание является неотъемлемой природой человека, основанной на понимании нераздельности себя и других. Биология утверждает что-то очень похожее – мы эмпатичны и рождаемся с встроенной способностью к альтруизму. Нам не нужно его специально развивать, как нечто новое. Альтруизм присутствует в нас на генетическом уровне. Не правда ли, вдохновляющая новость?!

Итог: буддизм утверждает, что альтруизм и сострадание составляют глубокий слой нашей природы. Эгоизм не является доминирующей характеристикой нашего сознания, и значит, его можно дозировать! Современная биология утверждает, что эгоизм и альтруизм одинаково глубоко впечатаны в наше сознание. Хотя эти позиции различаются, обнадеживающим является тот факт, что ни одна из сторон не определяет нашу природу как исключительно эгоистическую.

Лотос и грязь

«Да. Мир не так прост, как нас пытаются заставить думать. Очертания нечетки, оттенки имеют огромное значение. Ничто не бывает только черным или только белым, зло может оказаться переодетым добром, безобразие – замаскированной красотой, и наоборот. Одно никогда не исключает другого. Человеческое существо может любить и предавать любимое существо, и его чувство от этого не становится менее реальным[100].

Артуро Перес-Реверте

В буддизме есть яркий образ – лотос, вырастающий из грязи (рис. 11). Чистота лотоса символизирует духовное развитие, но вырастает эта чистота из грязи и ила эмоциональных омрачений.

Комментируя происхождение морали, Франс де Вааль пишет, что не все, что имеет грязное происхождение, само оказывается грязью. Самый чистый жертвенный альтруизм вырастает из кровожадной парохиальности. Это не делает его менее достойным.

Рис. 11