Биосоциальная проблема и становление глобальной психологии

Философ эпохи Возрождения Джованни Пико делла Мирандола писал: «Принял Бог человека как творение неопределенного образа и, поставив его в центре мира, сказал: „Не даем мы тебе, о Адам, ни определенного места, ни собственного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо, и обязанность ты имел по собственному желанию, согласно твоей воле и твоему решению. Образ прочих творений определен в пределах установленных нами законов. Ты же, не стесненный никакими пределами, определишь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставляю. Я ставлю тебя в центре мира, чтобы оттуда тебе было удобнее обозревать все, что есть в мире. Я не сделал тебя ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным, чтобы ты сам, свободный и славный мастер, сформировал себя в образе, который ты предпочтешь”»[19].

Процессы глобализации раскрывают перед нами эту сущность человека как существа бесконечно разнообразного, для которого нет единых законов: ни законов природы, которые он отменяет мощью своих технологий, ни законов общества, во множественности и противоречивости последних. Осознание этой свободы человека творить себя и принятие связанной с ней ответственности за себя и свои поступки, отказ от веры в существование некоего единого эталона человека, воплощающего в себе непротиворечивый синтез природы и культуры, представляются необходимыми в современном мульти-культурном мире. Разработки, которые могут служить основанием соответствующей картины мира, имеющиеся в российская традиции постановки биосоциальной проблемы востребованы в процессе развития глобальной психологической науки.

Заключение Интегративные и изоляционистские тенденции в современном развитии российской психологии

В эпоху общей глобализации в жизни мирового сообщества с неизбежностью происходит интеграция мировой науки, формирование единого научного пространства мировой глобальной науки (Журавлев и др., 2018). Вопрос о месте российской психологии в мировой науке и неразрывно с ним связанный вопрос о путях и желательной мере интеграции в иноязычный мейнстрим сегодня мало кого оставляют равнодушными, тем более что формальные оценки результатов деятельности отдельных российских ученых и коллективов все в большей степени «привязываются» к наличию или отсутствию публикаций в иностранных журналах и ссылок западных ученых на труды россиян. Адекватность такого рода критериев, как и в целом необходимость жесткой ориентации на иностранный мейнстрим, закономерно вызывают сомнения у российских психологов и требуют анализа, который представлен в ряде публикаций (Журавлев и др., 2016; Журавлев, Нестик, 2016; Мироненко, 2015, 2017б; Национальная гуманитарная наука., 2010; Сироткина, Смит, 2008; Юревич, 2009, 2010а, б, в; Юревич, Цапенко 2010; Ясницкий 2011; Mironenko, 2014; и др.).

Однако вопрос о месте российской психологии в мировой науке не сводится к формальным показателям качества работы ученых. Сегодня он является ключевым для профессионального самоопределения российского психолога, с начала своей профессиональной подготовки активно ассимилирующего продукцию зарубежной иноязычной науки и в то же время в подавляющем большинстве говорящего и пишущего только по-русски. Позиции российских ученых в этом отношении весьма различны. А. В. Юревич отмечает, что в настоящее время среди российских психологов имеют место как «глобалистические», интеграционные, так и «контрглобалистические», изоляционистские, тенденции: «Прямолинейный западноцентризм, предписывающий российской науке интегрироваться в западную путем стирания национальных особенностей российской науки дополнился столь же прямолинейным игнорированием необходимости примыкать к мировому мейнстриму» (Юревич, 2010В, с. 55). Более того, в настоящее время «контрглобалистические» тенденции в российской психологической науке усиливаются: «Патриотическая волна последних лет, как водится у нас, принесшая антизападнические настроения, породила новые установки в отношении интеграции отечественной науки в мировой мейнстрим. Наиболее радикальные из таких установок состоят, например, в том, что нам нет нужды стремиться к интеграции в западную науку, напротив, ей надлежит проявлять большее внимание к российской науке; <…> не нам следует учить иностранные языки, чтобы публиковаться в международных журналах, а зарубежным ученым надлежит изучать русский, чтобы читать российские научные журналы и т. п.» (там же).

Трудно не согласиться с выводом А. В. Юревича: «Очевидна неадекватность обоих видов прямолинейности, напоминающих два крайних положения маятника, и, соответственно, необходимость как сохранения наиболее плодотворных национальных особенностей российской науки, так и ее интеграции в мировой мейнстрим,

т. е. целесообразность соблюдения. принципа оптимума интеграции» (там же).