Биосоциальная проблема и становление глобальной психологии

Завершая характеристику свой концепции личности, В. А. Ядов подчеркивает, что диспозиционная регуляция социального поведения в то же время является и его диспозиционной мотивацией, т. е. механизмом, обеспечивающим целесообразность формирования различных состояний готовности к поведению. При этом регуляция социального поведения должна быть истолкована в контексте всей диспозиционной системы личности.

Концепция полиментальности России В. Е. Семенова

В центре внимания В. Е. Семенова – цивилизационно-культурная специфика личности в том или ином обществе, игнорирование которой в теоретическом отношении не позволяет правильно понять личность в ее конкретно-историческом существе, а в практическом – «чревато социальными, конфессиональными и национальными конфликтами» (Семенов, 2001, с. 22). Ключевым понятием в концепции В. Е. Семенова является понятие менталитета.

Под менталитетом В. Е. Семенов понимает «исторически сложившееся долговременное умонастроение, единство (сплав) сознательных и неосознанных ценностей, норм, установок в их когнитивном (познавательном), эмоциональном и поведенческом воплощении, присущее представителям той или иной социальной группы (общности)» (там же, с. 20). В соответствии с концепцией В. Е. Семенова неверно говорить о национальном, этническом менталитете как о едином образовании, так как каждому народу, а тем более такому народу, как русский, присущ не один менталитет, а некоторое множество менталитетов, характеризующих отдельные группы населения, при том что нормы, ценности и установки данных групп могут существенно различаться.

Семенов говорит не о едином менталитете современного русского народа, а о некотором множестве «основных российских менталитетов нашего времени». Для определения этих менталитетов он пользуется системой философских универсальных категорий-оппозиций:

– дух (Бог) – материя (идол),

– общество (коллектив) – личность (индивидуальность).

Исходя из данных философских, культурно-исторических и социопсихологических предпосылок и подкрепляя их результатами эмпирических исследований, В. Е. Семенов выделяет следующие базовые российские менталитеты:

– Православно-российский. Этот менталитет имеет тысячелетнюю историю на Руси и в России, активно возрождается с конца 1980-х годов. Опирается на ценности Бога, Духа, заповедей Христовых, святости, совести, соборности.

– Коллективистско-социалистический. Этот менталитет зародился в крестьянской общине, рабочей артели, партийной ячейке, сформировался за три четвери века в СССР. Он выражает ценности коллективизма, вождизма, конформности, социальной справедливости, труда на благо общества.

– Индивидуалистско-капиталистический. Возник на Западе, постепенно проник в Россию, где сформировался в XIX в. и возрождается в наше время (как отмечает В. Е. Семенов, скорее в одиозном виде). Этот менталитет выражает ценности индивидуализма, упрощенного рационализма, личного успеха, прагматизма, денег.

– Криминально-мафиозный. Исповедует вульгарный материализм и гедонизм, культ грубой силы и обмана, клановую иерархию, мифологию, ритуалистику.

Названные менталитеты В. Е. Семенов рассматривает как основные для нашего общества, помимо которых существует еще ряд менталитетов: других конфессий (прежде всего исламский), переходные, промежуточные настроения на основе базовых и др.

Обращаясь к традиционно значимым для российской идеологии спорам между славянофилами и западниками и между идеалистами и материалистами, В. Е. Семенов анализирует духовные и идеологические приоритеты современных россиян, в частности петербуржцев, которые считаются в наибольшей степени «европейцами» в нашей стране (Семенов, 2001). В серии репрезентативных социопсихологических исследований 1999–2000 гг. в Петербурге сотрудники НИИКСИ под его руководством получили ряд данных.

Петербуржцам, в частности, предлагалось выразить свое мнение о том, какой бы они хотели видеть свою страну в будущем – самобытной или похожей на какую-либо высокоразвитую страну. Ответы распределились следующим образом: самобытной Россию хотят видеть 75 % петербуржцев, похожей на Германию – 5 %, похожей на Францию или США – по 2 %, на Японию – 1,7 %. Образ будущей России в целом явно не представляется прозападным. Характерен и тот факт, что в качестве стран, являющихся настоящими друзьями России, петербуржцы прежде всего называют Белоруссию (51 % опрошенных), Украину (17 %), Китай (13 %), Индию (11 %), Югославию (9 %). Среди западных стран более или менее часто петербуржцы называли только Финляндию – страну-соседа (8 %).

Кризис российской постсоветской психологии