Бирюза от Кудашева

За спецперроном на площади перед вокзальной баней тоже музыка – две кавказские гармошки и дудука. Залихватская «кабардинка». Как по волшебству появляется расписная ширма с горами и орлами, а над ней звонким детским фальцетом не без армянского акцента, но на русском, на всю площадь поет под «кабардинку» гротескная кукла в бешмете с газырями и кинжалом:

– Дорогая публика!

Мне не нужно рублика!

Нужен ваш задорный смех!

В этом будет мой успех!

Балаганчик мгновенно окружают люди. Сразу раздаются аплодисменты.

Кукольный джигит изящным движением руки поправляет пышные усы и, танцуя «кабардинскую» лезгинку, продолжает:

– Я веселый Адамян,

У меня пустой карман,

Не имея ста рублей,

Я имею сто друзей!

Машинистам с локомотива хорошо видно представление. Появление кукольного балаганчика как теплой водой смыло все огорчения. Они улыбаются и тоже хлопают в ладоши.

Адамян продолжает петь и танцевать.

– Буду петь, буду пить,

Как мой прадед долго жить!

И любимую супругу,

До ста лет одну любить!

Ах, ты милая моя, Ханума Петровна!

Не целуй меня в уста, целуй по затылкам!

Куплет встречен дружным хохотом публики, аплодисментами.

Из вагона литерного поезда выглядывают унтеры конвойной команды, двое на тормозной площадке от открытой двери, поручик – из окна. Тоже рады посмотреть представление. Опустили стекло окна в штабном купе и офицеры жандармерии. Всем хочется хоть малого, но развлечения.

Над ширмой появляется вторая кукла в армянском платье – Ханума.

– Сладко ты умеешь петь,

Над огнем шашлык вертеть!

Можешь крепко обнимать

И лезгинку танцевать!

Собравшаяся публика уже сама дружно подхватывает припев:

– Ах, ты милая моя, Ханума Петровна!

Не целуй меня в уста, целуй по затылкам!

К штабному вагону подошел дежурный железнодорожный кондуктор. Ему навстречу спустился штабс-капитан Николаев, получил от кондуктора маршрутный лист с отметкой диспетчера станции Асхабад.

– Вам открыт зелёный свет без остановки от Асхабада до станции Мерв по всему пути. В двадцать три ноль-ноль отходите. У первого семафора машинист получит жезл, – доложил кондуктор.

– Почему так поздно?! – возмутился Николаев. – Ещё три часа здесь торчать? Мы не загорать сюда приехали!

– Зато «литерный» не будет у каждого столба, как уличная собака, останавливаться до самого Мерва! – кондуктор не стал заискивать перед штабс-капитаном. Он сам был при исполнении.

Коротко козырнул. Отошел от «литерного» и направился к зданию вокзала.

А по спецперрону к вагону уже подходил пожилой капитан в форме общей полиции. Еще издалека помахал штабс-капитану рукой, привлекая внимание к собственной персоне. У лесенки для входа на заднюю площадку остановился и, отдав жандарму честь, представился:

– Брандмейстер Пожарной команды станции Асхабад Средне-Азиатской железной дороги, Председатель Асхабадского Добровольного пожарного общества капитан общей полиции Горшков.

Брандмейстер перевел дух и продолжил:

– Согласно Параграфу восемьдесят Правил по технике безопасности и промышленной санитарии для машинистов паровозов, их помощников и кочегаров Министерства Путей Сообщения «Паровозы должны быть обеспечены пожарным инвентарем в соответствии с действующими приказами МПС». Нужно сделать отметку в книге регистрации о соответствии. Вы уполномочены?

– Уполномочен, уполномочен! – штабс-капитан не скрывал своего раздражения. – Развели здесь бюрократию…  Гоголя на вас нет! Поднимайтесь…

Кукольное представление продолжалось. Ханума уже со скалкою в руке наступала на своего Адамяна.

– Пить вино тебе не лень,

Этим занимался?

Ты, бездельник, целый день,

По духанам шлялся!

Ханума пытается скалкой ударить мужа. Адамян ловко, продолжая танцевать лезгинку, уворачивается, кружит Хануму, пока она сама не падает без сил.  Адамян падает на Хануму. Она поднимает вверх деревянные ножки в кружевных панталончиках и миниатюрных белых сапожках на каблучках.

Публика в полном восторге, аплодирует, хохочет, громко подпевает припев:

– Ах, ты милая моя, Ханума Петровна!

Не целуй меня в уста, целуй по затылкам!

****

Несколько ранее…

Дорога от «Гранд-Отеля» до конвойного перрона железнодорожной станции Асхабад не заняла много времени. Ловко спрыгнув с коляски на мостовую, штабс-капитан Николаев, не оглядываясь, поднялся на перрон и пошел к «литерному». За ним без команды проследовал поручик Кудашев. Шествие замыкал ротмистр Лукашов.

В плацкартном купе было тесно. Офицеры Особого отдела прошли по узкому проходу в штабное купе. За ними дверь была закрыта и заперта на вагонный ключ самим подполковником Држевским. Позади Кудашева четверо – три унтера и поручик – конвой.

Држевский раскрыл служебную книгу, поудобнее устроился у откидного столика, попробовал на полях химический карандаш. Кудашева не удостоил даже взглядом. Один за другим последовали вопросы:

– Имя, отчество, фамилия, год рождения, место рождения, вероисповедание?