Бирюза от Кудашева

На разговор из спального вышел и ротмистр Лукашов. Только раз глянув в плацкартное купе, офицеры не смогли сдержать отвращения.

– Quel scandale, monsieur le capitaine en second! Qui pourrait penser! Qu'ordonnerez de faire ? – спросил Николаева ротмистр Лукашов. – Dиs la minute pour une minute nous serons а Меrvet!

– Reculer franзais, monsieur le capitaine de cavalerie! Pensez en russe, il sera plus rapide!

_____________________________________________

Фр. – Какой скандал, господин штабс-капитан! Кто бы мог подумать! Что прикажете делать? С минуту на минуту мы будем в Мерве!

– Отставить французский, господин ротмистр! Думайте на русском, быстрее будет!

_____________________________________________

И, обращаясь к Кудашеву:

– Ротмистр Кудашев! Что за внешний вид?

– Конвоиры постарались. Сняли погоны, ободрали мундир, оторвали от сапог каблуки…

– Так… Понятно. Превышение полномочий. Черт знает что творится. По закону даже перед военно-полевым судом военнослужащий обязан предстать одетым по полной форме! А я вас к Начальнику Особого отдела Департамента полиции МВД России везу! Заберите у конвоиров погоны, пуговицы, каблуки. Потом отсидитесь в спальном, приведете, как можете, себя в порядок!

Обращаясь к Лукашову:

– Уже подъезжаем. Как остановимся, обеспечьте связь штабного вагона с Петербургом. Господи, что я докладывать буду, ума не приложу! Вызовите к плацкартному дежурную полицейскую службу, воинского начальника, проследите, чтобы происшествие было задокументировано, как положено. Организуйте уборку плацкартного купе от мерзости! Что не понятно? Вопросы есть?!

Гудок. Свисток. Остановка. Станция Мерв.

*****

Конвойный наряд в составе старшего унтера Кубышкина, младшего унтера Мохового и поручика конвойной стражи Мясоедова по прибытию «литерного» в Мерв был снят с поезда разъездом Кавказского казачьего полка в присутствии командира полковника Кияшко, помощника Прокурора Мервского окружного суда Дмитриева. В вокзальном помещении дежурный терапевт городской больницы Карасёв при визуальным осмотре константировал устойчивые признаки опьянения, как запах алкоголя изо рта, неустойчивость позы, нарушение речи, что позволило диагностировать его тяжелую степень.

Полковник Кияшко выразил сомнение в правильности диагноза, чем поставил в неловкое положение Карасева. Врач, защищая свою профессиональную честь, был вынужден официально составить медицинское заключение за своей подписью, особо отметив наличие у всех троих симптомы выключения сознания (оглушения), сопровождающееся у поручика конвойной стражи Мясоедова обильной рвотой, у старшего унтера Кубышкина – непроизвольным мочеиспусканием.

Проводник, наводивший в плацкартном купе порядок, выставил на перрон три пустые бутылки из-под водки – «вина столового номер три» производства Асхабадского винзавода. Полицмейстер, составлявший протокол, отметил в бумаге этот факт, приобщил к протоколу медицинское заключение, а пустые бутылки приказал выбросить. Санитары городской больницы оказали конвойникам первую помощь – промыли им желудки и дали выпить по скляночке слабого раствора нашатырного спирта.

Эту злосчастную для них ночь конвойники досыпали на гаупт-вахте Кавказского казачьего полка. Там же они провели еще трое суток. На содержание пожаловаться не могли. Им была предоставлена возможность искупаться в бане, простирнуть изгаженную форму.

На четвертый день товарищи по несчастью предстали перед военно-полевым судом.

Материалы дела состояли из рапорта штабс-капитана Отдельного корпуса жандармов Николаева, полицейского протокола, акта о приеме полицейским участком табельного оружия – трех винтовок Мосина и одного револьвера «Наган»,  медицинского заключения, выписке из журнала конвойной службы, копий служебных аттестаций, предоставленных командиром седьмой конвойной команды подполковником Држевским. Држевский был допрошен в качестве свидетеля. Подсудимые – поручик Мясоедов, старший унтер Кубышкин и младший унтер Моховой – ничего вразумительного по делу объяснить не смогли. Помнили, как садились в поезд, не помнили, как из него были извлечены.

Подполковник Држевский во время суда так и не бросил ни одного взгляда на своих подчиненных. Приговор выслушал молча.

Военно-полевой суд признал подсудимых виновными в нарушении Правил несения караульной службы конвойными командами, в форме распития спиртных напитков до полного беспамятства, без отягчающих обстоятельств.