Бирюза от Кудашева

От станции Ташкент санкт-петербургский литерный поезд также ушел на зеленый семафор до самого Оренбурга. Колеса весело выдавали своё «Тагадагадагадагадам»! Необходимости прислушиваться к ним не было, как к стуку собственного сердца, о котором не вспоминаешь в свои прекрасные тридцать лет.

За окном, полуприкрытым накрахмаленной белоснежной занавеской от яркого, по-российским меркам, осеннего солнца,   проплывают знакомые пейзажи: жёлто-серые бескрайние степи, песчаные барханы, редкие оазисы с природными, но, большей частью, рукотворными озерцами или прудами-хаузами, окаймленными высокими пирамидальными тополями.

  Как правило, параллельно железнодорожному пути следует и дорога общего пользования.  Тракт живёт собственной жизнью.

В основном – гужевой транспорт: одноосные аробы на высоченных колесах с впряженными в них серыми ослами, нагруженные мешками с хлопком, шерстью, домотканым шелком, коврами и паласами, двигающиеся в сторону ближайшей железнодорожной станции, а в обратную сторону – нагруженные товарами из России, приобретенными на той же железнодорожной станции: мануфактурой, сахаром, кирками, пилами, топорами и лопатами, чугунными котлами и чайниками, фарфоровой и фаянсовой посудой. Однажды внимание Кудашева привлекла арба, на которой стояло тщательно привязанное пианино. Редкие всадники, как на конях, так и на ослах, по-туркменски соответственно: атлы и эшекли – приветственно махали мчавшемуся поезду руками. И не исчезли еще с дороги величавые верблюжьи караваны… Какими только богатствами не нагружены одногорбые дромадёры и двугорбые бактрианы! Нет на их спинах только одного – персидских бронзовых пушек, так исправно служивших оружием защиты последние двести лет каждому каравану. Нет и традиционного вооруженного отряда из семи-десяти всадников в русских кольчугах с круглым медным щитом за спиной, с кремнёвым длинноствольным карамультуком под правой рукой.

Двадцать-тридцать лет назад без такой охраны ни один караван-баши, будучи в трезвом разуме, и не подумал бы отправиться в дальний путь. Не успеешь отойти от караван-сарая, как соколами вылетят на горячих конях из засады, из-за бархана, из дикого ущелья хивинцы, а то и сами текинцы в алых шёлковых халатах, по которым и сабля скользнет, не причиняя вреда грабителю. Ур! Ур! – кричат. Попробуешь сопротивляться – себе дороже. И товар потеряешь, и сам в рабство попадешь… Да, были времена.

Великий шёлковый караванный путь в Россию!

Ушло старое разбойное время в прошлое. Хивинских хан – полковник русской армии. Ахал-текинский – генерал майор российский. Аламанские подвиги в прошлом. Теперь текинцы пашут землю, строят каналы, выращивают хлопок, зерно, обустраивают виноградники, бахчи. Их охотно трудоустраивают строительными рабочими, в паровозных депо обучают слесарному делу, да мало ли, кто захочет – в Закаспии без работы не останется.

– Проснулись, Александр Георгиевич? Как вам этот пейзаж за окном? – в спальное купе вошел с полотенцем на голой шее сам Евгений Федорович Джунковский, заведующий Особым отделом, помощник Командующего войсками Туркестанского Военного Округа полковник Отдельного корпуса жандармов. – Можете идти умываться, я свой туалет закончил.

– Доброе утро, Евгений Федорович! Спасибо, иду, – Кудашев соскочил со своего ложа.

Принять душ в туалете штабного вагона самого генерал-губернатора Туркестанского края не каждому полковнику честь выпадет. Вода горячая, розовое мыло лесной земляникой пахнет, зеркало венецианского стекла…

– Вас побрить? – в дверь заглянул пожилой вахмистр жандармерии, сопровождавший во всех поездках Джунковского – «дядька». – У меня бритвы бельгийские. Евгений Федорович рекомендует.

Кудашев про себя улыбнулся: «Расслабляться, так расслабляться!», а вслух сказал:

– Если не затруднит, господин вахмистр!

– Можно просто – Иван Фомич, ваше благородие!

Стрижка и бритье закончились горячим компрессом и одеколоном «Шевалье Д`Орсей» из пульверизатора.

– Верно подметил Максим Аверьянович: «То ты в седле, то на тебе седло»! – подумал Кудашев. – «В минуту, когда конвоиры захлопнули железную дверь клети, приготовился пить свою горькую чашу до дна. Вот как все обернулось. Правда, еще не известно, что ждет в Санкт-Петербурге»…

В Ташкенте полковник Джунковский подкатил к «литерному» в роскошном штабном вагоне генерал-губернатора Туркестанского края Самсонова. Маневровый паровозик подогнал ташкентский вагон к петербургскому и мягко состыковал их. Весело «кукукнув», маневровый отцепился от штабного вагона и покатил по своим делам, а «литерный» тронулся уже с двумя вагонами в дальнейший путь по перегону Ташкент-Оренбург.