Бирюзовая зима

– Когда Элиас нежданно-негаданно объявился на пороге под Рождество, – продолжала она, – я сразу заметила, что с ним что-то не так. Он отмахнулся: дескать, на него столько всего навалилось, стресс и так далее. Но материнское чутье подсказывало мне, что это не совсем правда. Несколько часов спустя появилась ты, Эмили. Это было словно дежавю. Я смотрела на него, смотрела на тебя – и мне стало ясно, что тут замешаны какие-то любовные страдания. Взгляды, которые вы бросали друг на друга, не оставили никаких сомнений в том, кто главные действующие лица этой драмы.

Стало быть, она знала. И когда она настаивала, чтобы Элиас придвинул поближе ко мне стул, передал мне котенка и сфотографировался со мной на память – все это было не случайно.

Я почувствовала себя ничтожеством. Окружающие видят меня насквозь. Фасад, который я так старательно выстраивала, осыпался на глазах. Глупая маленькая Эмили.

– Алена, – сказала я и закашлялась, надеясь скрыть дрожь в голосе, – ты… ты ошибаешься. Ты все неправильно поняла.

Машина начала притормаживать. Я огляделась: надо же, я и не заметила, как мы доехали. Алена припарковалась перед зданием вокзала, заглушила двигатель и отстегнула ремень безопасности.

Зачем она уверяет меня, что Элиас тоже страдает от любви? Неужели она не понимает, что вселяет ложные надежды? В душе поднялся вихрь самых разнородных чувств, у меня перехватило горло. Мне хотелось как можно скорее выбраться из машины наружу.

– А я смотрю на тебя и думаю, что попала в яблочко, – тихо проговорила Алена.

Это был удар под дых. Я потерпела очередное фиаско. Теперь, что бы я ни сделала, что бы я ни сказала, она не расстанется со своими подозрениями. Все рушилось – негде больше искать защиты, нечего надеяться на спасение, нет смысла изображать, какая я сильная. Я чувствовала, как по щекам потекло что-то горячее. Все произошло само собой, слезы полились ручьем. Когда я это осознала, было уже поздно. Я спрятала лицо в ладонях и всхлипнула, чувствуя себя жалкой и никчемной.

Рядом скрипнула кожа водительского сиденья, и я почувствовала, что Алена обняла меня. Я отпрянула, пытаясь вывернуться из ее объятий, но она не отпустила меня, а наоборот, притянула к себе. Уронив голову ей на плечо, я тихо плакала. Ее рука непрерывно гладила меня по спине.

– Детка, – прошептала она, – что между вами произошло?

Я всхлипнула и ничего не ответила.

– Все настолько плохо? – спросила она.

Я кивнула. Она обняла меня крепче.

– Ты не хочешь об этом говорить, да?

Я покачала головой. Как я могу говорить об этом с его матерью? Она тяжело вздохнула, продолжая гладить меня по спине. Потом осторожно поцеловала меня в макушку и пристроила сверху подбородок. В ее объятиях я хотя бы ненадолго почувствовала, что не одна тащу всю непомерную тяжесть своего горя. Бог знает почему, но мне действительно стало лучше.

Наверное, Алена могла бы обнимать меня часами, но я вдруг вспомнила, зачем мы, собственно, сюда приехали.

– Мой поезд! – воскликнула я и выпрямилась. Утерла слезы так яростно, что поцарапала щеку, и выругалась. Взгляд я не поднимала – посмотреть Алене в глаза было выше моих сил.

Супер. Теперь я зареванная побегу через вокзал. Всю жизнь об этом мечтала. Я шмыгнула носом.

– Держи, – сказала Алена, протягивая мне носовой платочек, который достала из сумки.

– Спасибо, – пробормотала я и высморкалась.

– Эмили, – глухо сказала она, – показывать свои чувства – удел сильных, а не слабых.

Да неужели? И почему это всегда так больно?

Я не ответила, ограничившись кивком. Алена положила руку мне на плечо и подмигнула.

– Можно еще платочек? – попросила я.

– Разумеется. – Она сунула мне в руку всю пачку.

Я вытерла остатки слез и попыталась привести лицо в порядок.

– Когда отходит твой поезд? – спросила Алена.

Я бросила взгляд на часы на приборной доске.

– Через восемь минут.

– Что-о? И мы все еще здесь?

С этими словами она распахнула дверь и выскочила из машины. Когда я выбралась наружу, она уже стояла у раскрытого багажника и пыталась вытащить мой здоровенный баул. Я схватила с заднего сиденья маленькую сумочку для денег и документов, перекинула ремешок через плечо и подскочила к Алене. Мы взялись за ручки баула с двух сторон и подняли его. Я еще раз вытерла заплаканное лицо, и мы поспешили к вокзалу.

Начался лихорадочный поиск нужной платформы. Наконец отыскав ее, мы побежали по ступенькам на перрон, у которого уже стоял мой поезд. Я запрыгнула внутрь, Алена передала мне баул и мы еще раз обнялись на прощание.

– Я буду по тебе скучать, Эмили.

– И я по тебе.

– Обещай мне, что будешь вести себя хорошо.

– Обещаю, – ответила я. – И ты тоже.

Алена кивнула, а поезд уже пыхтел так, словно собирался вот-вот отправляться. Раздался пронзительный свисток проводника. Я повернулась к Алене спиной, чтобы подняться на последнюю ступеньку и скрыться в вагоне, но она схватила меня за руку.

– Подожди! – воскликнула она и полезла в свою сумку. Вынула толстый конверт и сунула мне в руки. Строго посмотрев мне прямо в глаза, она с силой сжала мое запястье.