Биржевые маги. Интервью с топ-трейдерами

депозит. (Сумма, подлежащая депонированию в качестве залога для допуска к игре на бирже.) А потом стану

миллионером и уйду на покой». Что любопытно: он не сказал «Поеду на Бермуды. Найду работу, чтобы скопить на депозит». Он точно знал, чем будет заниматься: зарабатывать депозит мытьем

посуды.

Что сталось с ним в итоге?

Понятия не имею. Могу лишь предположить, что он живет на Бермудах на свои миллионы,

заработанные мытьем посуды.

Я же после этого случая быстро наскреб еще 500 долл. и провел несколько сделок по серебру. Эти

деньги я тоже проиграл. Так что все мои первые восемь сделок — пять в паре с Джоном и три

собственные — оказались проигрышными.

Вам не пришло в голову, что, может быть, биржевая торговля — это не ваше?

Нет. Я ведь всегда хорошо учился в школе и поэтому считал, что здесь всё дело лишь в навыке. Отец

оставил мне страховку в 3000 долл. (он умер, когда мне было пятнадцать), и я решил

воспользоваться этими деньгами, несмотря на возражения матери.

Однако я уже понял, что действительно должен кое-чему подучиться, прежде чем снова начинать

торговлю. Я прочитал книги Честера Келтнера по рынкам пшеницы и соевых бобов и подписался на

его рыночный бюллетень, в котором давались рекомендации по торговле. Я последовал первой из

них — купить пшеницу — и выиграл. Думаю, что заработал 4 цента на бушель (200 долл.). Эта

первая победа была очень волнующей.

Затем, в промежутке между выходом бюллетеней, рынок вернулся к моей исходной цене покупки, я

снова купил и снова выиграл. Теперь уже самостоятельно. Я почувствовал, что у меня развивается

чутье на торговлю. Даже в самом начале мне нравилось действовать самостоятельно. Последующие

события были просто счастливой случайностью. Летом 1970 года, следуя рекомендации Келтнера, я

купил три декабрьских контракта по кукурузе. И как раз в это лето урожай кукурузы был уничтожен

саранчой.

Это был ваш первый большой выигрыш?

Да. К той сделке я прикупил еще кукурузы, пшеницы и соевых бобов, опираясь частично на

рекомендации из бюллетеня, а частично — на собственную интуицию. К концу этого славного лета я

набрал 30 000 долл. — огромную сумму для меня, выходца из средних слоев. «Такой успех — это

лучшее, что есть на свете», — подумал я тогда.

Как вы решали, когда снять прибыль?

Часть я снял на подъеме цен, а часть, когда рынки начали клониться вниз. В целом я заработал очень

хорошо.

То есть уже тогда вы действовали инстинктивно верно?

Да. Той же осенью я поступил в аспирантуру в Уорчестере (Массачусетс), но оказалось, что мне

вовсе не хотелось думать о диссертации. И я часто сбегал с занятий в офис фирмы «Paine Webber» —

поторговать.

Отличное было время. Я кое-что заработал, но немного и поражался сам себе: в университете Джона

Хопкинса я был прилежным студентом, а здесь регулярно пропускал занятия. Я увидел в этом

«перст судьбы» и, бросив аспирантуру, в декабре 1970 года переехал в Нью-Йорк. Некоторое время я

был на перепутье. На вопросы о моей работе я довольно напыщенно отвечал, что я — биржевой

спекулянт. Звучало красиво.

Весной 1971 года интерес к зерновым снова пробудился. Появилась теория, будто саранча

перезимовала — то есть дала потомство и теперь снова нападет на посевы. Я решил, что на этот раз

крупно поставлю на саранчу.

Это была теория Келтнера или просто рыночные слухи?

По-моему, Келтнер тоже придерживался этой точки зрения. Я занял у матери 20 000 долл. и

поставил их вместе со своими 30 000 долл. на этих паразитов. Я купил максимальное количество

контрактов по кукурузе и пшенице, которое позволяло залоговое обеспечение в 50 000 долл. Сначала

рынки шли горизонтально: еще не прошли опасения роста цен из-за саранчи. Я не зарабатывал, но и

не терял денег. И вот однажды — я на всю жизнь запомнил этот день — в «Wall Street Journal»

появилась статья под заголовком «Чикагская зерновая биржа: опустошение пострашнее, чем на

кукурузных полях Среднего Запада». [Маркус смеется.] Рынок кукурузы резко спикировал при

открытии и очень быстро достиг нижнего ценового предела.

[На многих фьючерсных рынках максимальное изменение цен за день ограничено фиксированным пределом. Нижний

предел определяет максимально возможное понижение цены, а верхний — аналогичный прирост. Если (как в данном

случае) равновесная цена, образовавшаяся в результате взаимодействия свободных рыночных сил, опускается за нижний

предел, то торговля фактически прекращается. Причина: избыток продавцов при отсутствии покупателей, согласных на

установленную цену нижнего предела.]

Вы своими глазами видели падение рынка?

Да. Я наблюдал падение цен по котировочному табло в брокерском офисе.

Вы не подумывали выйти из рынка на спуске, прежде чем он замрет на нижнем пределе?

Я понимал, что надо выходить, но лишь наблюдал за происходящим. Я был полностью парализован

и надеялся, что он вот-вот развернется вверх. Я всё ждал и наблюдал, а потом, после остановки

рынка на нижнем пределе, уже не мог выйти из него. У меня была целая ночь на размышления, но