Бисмарк. «Железный канцлер»

Сегодня историки справедливо считают, что, не будь всей истории с «Эмской депешей», война все равно разразилась бы. Бисмарк в мемуарах намеренно драматизировал ситуацию, стремясь подчеркнуть, что именно он, вопреки воле колебавшегося монарха, возвел здание германского единства. Однако значение этого эпизода нельзя недооценивать. История с «Эмской депешей» сделала ход событий необратимым, более того, Франция предстала перед всей Европой в роли агрессора, стремящегося к гегемонии на континенте. Бисмарк постарался еще больше усилить это впечатление, передав для публикации в «Таймс» проект Бенедетти четырехлетней давности, в котором французы высказывали претензии на Бельгию. Нельзя сказать, что Париж был невинной жертвой коварства «железного канцлера». Во Франции значительная часть политической элиты также стремилась к войне и с радостью ухватилась за «испанскую кандидатуру» как за подходящий повод. Французы даже отказались от нежданно упавшей им в руки дипломатической победы, чтобы нанести своему противнику удар посильнее.

Таким образом, для Пруссии предстоящее столкновение приобрело вид справедливой национальной борьбы против западного агрессора. Это обеспечило ей симпатии южногерманского населения, а партикуляризм, на который возлагал свои надежды Наполеон III, вынужден был умолкнуть. В соответствии с буквой договоров и — что гораздо важнее — настроениями общества южнонемецкие контингенты присоединились к северогерманским армиям и встали под прусское командование. Объединение страны на поле боя началось. Все великие державы Европы сохраняли более или менее благожелательный по отношению к немцам нейтралитет. Бисмарку удалось добиться исключительно выгодной ситуации.

Бисмарк отправился на фронт в составе главной квартиры. Вечером 31 июля он, надев кирасирскую униформу, выехал из Берлина. В шести железнодорожных эшелонах разместились политики, придворные, чиновники — всего около тысячи человек. Вместе с канцлером на фронт отправился весьма ограниченный штат его сотрудников — «мобильное ведомство иностранных дел». Даже находясь на театре военных действий, глава правительства должен был крепко держать в своих руках все нити управления. Связь с Берлином осуществлялась по телеграфу. Большое значение уделялось работе с прессой — несколько сотрудников Бисмарка во главе с Морицем Бушем ежедневно писали статьи для германских газет, в которых отражалась официальная точка зрения.

На начальном этапе кампании военные действия развивались стремительно и успешно. Первые столкновения произошли в начале августа, а в середине месяца состоялись крупные сражения при Марс-ля-Тур и Гравелотте. Оба сына канцлера, Герберт и Вильгельм, сражались в рядах действующей армии в 1-м гвардейском драгунском полку. Поздним вечером 16 августа, после окончания кровопролитной битвы при Марс-ля-Тур, Бисмарк получил известие о том, что старший сын пал смертью храбрых во время кавалерийской атаки, а младший тяжело ранен. Он немедленно вскочил на коня и отправился на поле сражения, однако лишь с рассветом смог найти своих сыновей.

Бисмарку невероятно повезло: оба его сына пережили самоубийственную атаку на французскую пехоту, произведенную с целью прикрыть отход остатков 38-й прусской бригады. Герберт был ранен в бедро — достаточно сильно, но жизнь его находилась вне опасности — а на Вильгельме вообще не было ни царапины. О том, что их дети живы, Бисмарк поспешил написать Иоганне, здоровье которой по-прежнему оставляло желать лучшего. Теперь его занимали мысли о том, получат ли сыновья награды. Если Герберт не будет удостоен ордена, заявлял Бисмарк, сам он никогда больше не оденет свои. В конечном счете старший сын получил Железный крест 1-го класса, младший — 2-го.

18 августа при Гравелотте уже сам Бисмарк, сопровождая короля, попал в зону сильного артиллерийского огня противника. В своих письмах он критиковал тактику прусских войск — массовые атаки в лоб сильных французских позиций, приводившие к огромным потерям в собственных рядах.

Сам Бисмарк чувствовал себя отлично. Война словно придала ему свежие силы. Если весной он довольно тяжело болел (Иоганна говорила, что хуже ее муж чувствовал себя только в 1860 году, когда находился на грани жизни и смерти), то в августе мог целые дни проводить в седле, а ночами спал так же крепко, как в молодости[410].

Уже в последних числах августа после ряда кровопролитных сражений половина французской армии под командованием Базена оказалась окружена в Меце, а другая половина — во главе с самим императором — фактически прижата к бельгийской границе в районе Седана. Сражение при Седане началось в предрассветные часы первого осеннего дня. Его открыла мощная канонада германской артиллерии, за которым последовало концентрическое наступление немецких корпусов. И, хотя первые их атаки были отражены, исход битвы был вполне ясен большинству его участников. Бисмарк, стоявший рядом с королем, Мольтке и Рооном на высотах Френуа, наблюдал за ходом событий.