Bittersweet (СИ)

Илайя выдохнул шумно, откидываясь на спинку сидения, прижимаясь затылком. Потянулся к шарфу, собираясь его снять. Эта деталь гардероба его основательно напрягала, знание, кому она принадлежит, ситуацию усугубляло. Выбирая между демонстрацией тонкой царапины, раздражавшей не смертельно, не слишком уродливой, лишь немного неприятной, и необходимостью ходить в шарфе, принадлежащем Ромуальду, Илайя останавливался на первом варианте. Сначала думал, что вещь абсолютно никак на него не подействует. Всё будет так же легко, как надеть одноразовые перчатки, потом стянуть их и швырнуть в мусорное ведро, но это больше походило на попытку самовнушения. Он просто отгонял от себя мысли о принадлежности вещи. Чем дольше носил её, тем сильнее становилось осознание, что шарф не его, и эмоции он провоцирует своеобразные. Несколько неуютно, будто Илайя лезет в чужую шкуру, примеряет на себя чужую жизнь. Парадоксально, но так. Иначе охарактеризовать ощущения не получалось.

– Что ты будешь делать, если анализ даст положительный результат? – спросил, стараясь отвлечься от мыслей о шарфе и влиянии знания о том, кому он принадлежит, на восприятие и отношение к обычному куску ткани.

– Приду к выводам, аналогичным тем, которые ты сделал давно.

– То есть? – Илайя нахмурился.

– Подумаю, что мне нечего терять. После чего напьюсь, обдолбаюсь химической дрянью и трахну тебя ещё раз. И снова без презерватива. Раз уж обоим терять нечего, – произнёс Ромуальд без тени иронии в голосе. – А потом мы поднимемся на крышу, возьмёмся за руки и сиганём вниз, чтобы умереть красиво.

– Как романтично. Я сражён в самое сердце.

– Мне тоже нравится.

– Две кровавые лужи на асфальте – это очень красиво. О месиве из мозга и костей я лучше промолчу, потому что это вообще шедевр на все времена, – огрызнулся Илайя, жалея, что завёл разговор на тему, предвещавшую столь неаппетитные подробности.

– Предлагай свои варианты.

– Заткнуться и пить антибиотики.

– Физиологически это невозможно.

– Что именно.

– Совместить одно с другим. Нереально выпить антибиотик, когда у тебя закрыт рот.

– Просто заткнись. Сейчас.

– А ты сам ничего мне сказать не хочешь?

– Нет.

– Отлично, – Ромуальд усмехнулся. – Выходи. Приехали.

Комментарий к 23.

Немного бесполезной информации х). Упоминание того, что шарф полосатый - это нечто, вроде отсылки к тому, какой марки вещь. Своей огромной любовью к полоске известен Жан Поль Готье.

========== 24. ==========

Soundtrack: Die Happy - Big big trouble; Emilie Autumn - Misery loves company

Медсестра, увидев Илайю на пороге своего кабинета, с трудом удержалась от того, чтобы не вытаращить глаза. На лице её отчётливо прочитывалась мысль о том, что видеть данного посетителя она не рада. Он основательно достал её в прошлый раз, и сейчас вполне мог продолжить гнуть свою линию. Однако сегодня он появился не в одиночестве, а в сопровождении другого парня. На замечание о том, что в кабинет посетители проходят по одному, тот заявил, что им необходимо пройти тест на чистоту крови вместе.

– У моего кузена панический страх перед венерическими заболеваниями, – произнёс невозмутимо. – И он продолжает наивно верить, что они передаются воздушно-капельным путём. Увидел одну из моих пассий – до сих пор не оправится.

– Понимаю, – осторожно ответила медсестра.

– Что поделать, если твои пассии выглядят, как бляди? – философски заметил Илайя. – От них за версту разит сифилисом или гонореей.

– А мне казалось, что она приличная. Очень милая и привлекательная блондинка. Грубая, несомненно, матерится временами, как сапожник, но общей картины это не портит. И до тех пор, пока ты с ней не спишь, её внешний вид тебя волновать не должен.

– Она сама проявила инициативу. И оказалась настолько настойчивой, что проще было с ней переспать, чем отбиваться.

– О презервативах ты не слышал?

– Она на таблетках, Ромео. К тому же говорила, что с тобой тоже занимается сексом без презерватива.

– Молодые люди!

– Простите, – Ромуальд посмотрел на бейджик с именем. – Виола. Просто мой брат вечно ко всему придирается. Но ему простительно. Молодой ещё. Глупый.

– Образец мудрости, – фыркнул Илайя. – Боюсь, никогда не достигну такого же уровня глубокомыслия.

Ромуальд осклабился, но к «брату» больше не обращался. Вместо этого повернулся к медсестре и одарил её очаровательной улыбкой. Довольно рискованный шаг, учитывая, где именно они находились в данный момент. Сложно, наверное, задумываться об устройстве личной жизни, когда перед глазами постоянно находятся больные с подобными диагнозами. Вспоминая бумаги, брошенные ему в лицо Илайей, можно было оптимизм приглушить и не думать о том, что на его призывные улыбки кто-то поведётся. Однако Ромуальд продолжал настаивать – у него не может быть подобной болезни. Он абсолютно здоров.

– Что с нашими анализами? – спросил, привлекая внимание Виолы.

– Всё хорошо, – ответила она, доставая два бланка. – У вас пробы отрицательные.

– А у него?

– С прошлого раза ничего не изменилось.

– То есть? – Ромуальд нахмурился.

– Я уже говорила это несколько дней назад и готова повторить сегодня. Он здоров.