Bittersweet (СИ)

Если уж на то пошло, то он не особо в шарфе нуждался. Царапина на горле практически полностью затянулась, под корочкой обнаружилась тонкая, розоватая кожица, а не кровь. Выглядело, конечно, не очень приятно, но и рвотные позывы не пробуждало. Ничего особенного. Однако он не отказался от предложенного аксессуара, а надел его. Благодарить за оказанную услугу не стал, разговаривать с Ромуальдом не пытался, просто смотрел в окно и прикидывал, насколько удачной получилась его задумка с бланками, обработанными в графическом редакторе.

Кажется, можно было признавать поражение и не доводить всё до кульминации абсурда. Но время шло, машина продолжала двигаться вперёд, а Илайя молчал из принципа. Он готов был повторно пройти этот анализ, только бы продержать Ромуальда в напряжении как можно дольше. Но именно напряжённым Ромуальд не выглядел. Немного озадаченным – да, но вот дикой паники в глазах не было. С расспросами он к Илайе не лез, разговор завести не пытался и вообще делал вид, будто полностью сосредоточен на дороге. Иногда Илайя ловил чужое отражение в стекле и усмехался. Неужели, правда, думает, что это наблюдение реально не заметить?

И ребёнок поймёт, что нереально, а Ромуальд давно вышел из детского возраста.

Он вновь мысленно возвращался к вопросу предстоящего общения с журналистами, вспоминал о просьбе Челси. Ловил в стекле отражение напарника и в миллионный раз прикидывал, чем сможет помочь, если журналисты всё-таки решатся заговорить о Джулиане. Грязь уже лилась. Илайя не хотел этого признавать, но, возвращаясь домой и включая компьютер, он знал, что не удержится от соблазна и поинтересуется у поисковой системы, какие новости с упоминанием имени Джулиана появились на страницах изданий, независимо от того, электронные они или нет. Странно, но они вызывали бурное обсуждение и порождали многочисленные дискуссии. Казалось, что личность Джулиана давно никого не интересовала, теперь интерес вновь проснулся и прогрессировал. Магазины, ещё недавно предлагавшие приобрести лицензионные диски не в цифровом формате, а на носителях, в обычном издании или даже лимитировано, на виниле, поражали пустотой. Смерть Джулиана всколыхнула интерес к его творчеству. В определённой мере, Илайю это раздражало, не из чувства зависти, а потому, что он прикреплял к подобному поведению уже озвученный ранее ярлык-характеристику. Абсурдно. От старта и до финальной точки.

Он мог с точностью предсказать, какое развитие получит сложившаяся ситуация. Поклонники, бывшие и настоящие, продолжавшие любить творчество Джулиана и верившие некогда в его возможное возвращение, вновь вернутся к обсуждениям, в ходе которых сцепятся не на жизнь, а на смерть. Часть будет мнить себя взрослыми, серьёзными людьми, выросшими из возраста интереса данными песнями, вторая объявит Джулиана гением и современным классиком, после чего начнутся кровопролитные битвы. Первые будут пытаться доказывать что-то вторым. Вторые – первым. Каждый останется при своём мнении, но душу люди отведут.

Возможно, на определённый период общество всколыхнёт определённая мода. Люди будут слушать песни Джулиана не потому, что им действительно нравится, а потому, что это станет признаком человека разборчивого, понимающего, как звучит качественная музыка. Они негласно объявят себя придирчивыми меломанами и будут продвигать в массы элитарность своего пристрастия. Вторая половина, несомненно, назовёт произведения, исполненные Джулианом, безвкусицей и ярким китчем, презрительно наморщит нос и примется слушать органную музыку, доказывая, что именно в ней заключена истинная красота звучания. Равнодушных практически не будет. Среди тех, кто не слушал эту музыку прежде, конечно, волна интереса вряд ли поднимется. Но бывшие фанаты… Илайя вспоминал о кузине и без труда представлял её, торчащей на каком-нибудь форуме и с азартом бьющей по клавишам в надежде доказать единственное мнение, достойное называться правильным. Своё.

В его наушниках шумела гроза, и пели о плачущем сердце, но мысли превалировали далёкие от сентиментальности. Напротив, царила некая упорядоченность и стремление систематизировать умозаключения, сгруппировавшиеся, но ещё пытающиеся смешиваться между собой.

Илайя знал, что похороны прошли совсем недавно, но спрашивать об этом не решался. Всё же посещение кладбища не тянуло на светский раут, о котором следовало бы трепаться, вытряхивая подробности из непосредственного участника событий. Их с Ромуальдом отношения не тянули на доверительные, иллюстрируя собой лишь пример того, как двое разных индивидов способны сосуществовать на одной территории. Потому-то вопросы были неуместными.

Вряд ли на них ответят, а не пригвоздят взглядом к сидению, намекая, что в ближайшее время лучше бы заткнуться и не лезть со своей чепухой в душу.