Bittersweet (СИ)

Он бесчисленное множество раз представлял, как это может происходить в реальности. За примерами далеко ходить не требовалось. Достаточно вспомнить первую встречу, и всё моментально становится на свои места.

С тех пор мысли подобного толка посещали Ромуальда неоднократно, рождаясь приливами. Накатывая, поглощая, затмевая доводы разума, угасая и вновь просыпаясь с новой силой.

Картины, нарисованные воображением, не являлись калькой друг друга, сценарий их каждый раз оказывался непредсказуемым. Иногда он сам не мог сказать, в каком ракурсе предстанет новый знакомый-конкурент, всё определялось рандомом.

В клубе это было видением достаточно спонтанного секса, обусловленное спецификой заведения. Быстро, порывисто, с доминирующими грубыми движениями и минимумом нежности, без заострения внимания на личности маленькой блондинистой сучки, сумевшей без особых усилий перехватить поток мыслей, направленных на Джулиана и перевести его на себя.

После встречи в кафетерии и стакана с колой, опрокинутого на голову, всё вновь происходило с преобладанием грубости. Возможно, в публичном месте. Как вариант, на заднем сидении автомобиля или в подсобном помещении, зажимая рот ладонью, чтобы стоны не разносились по зданию и не привлекали внимание.

Правда, Ромуальд сомневался, что при таком раскладе всё могло обернуться именно стонами и безвольной куклой, обессилено повисающей в его руках после бурного выхода эмоций, переплавленных из ненависти в страсть. Илайя наверняка назвал бы его ублюдком, а перед тем, как оказаться в безвыходном положении, приложил пару раз по лицу.

В чём-то видение тянуло на изнасилование.

Реальность тоже на него походила. В конечном итоге. И наглядно продемонстрировала, что подобный вариант является заранее обречённым на провал. Никакого удовольствия, минимум приятных эмоций, даже сам факт обладания ничего особо не меняет, оставляя после себя смазанные тошнотворные впечатления. Прежде чем убраться окончательно, Ромуальд несколько минут простоял под дверью, прислонившись к ней затылком, осознавая, что натворил, и насколько это всё не соответствовало его представлениям. Он вообще не думал, что ситуация стремительно въедет в такой поворот, а он не справится с управлением, не отступит, не засмеётся в ответ на предположение Илайи.

Ему следовало расхохотаться и уйти, вместо этого он решил поиграть в героя-любовника. Провалился с треском и о принятом решении пожалел неоднократно. Ему хотелось исправить положение, но он с трудом представлял, что способен сотворить в сложившейся ситуации.

Оставалось только одно. Запастись терпением и ждать. Чем он, собственно, и занимался. Не торопя события, позволял им развиваться не по ранее продуманному плану действий, а с привлечением импровизации. Кажется, подобная тактика оставалась единственной оптимальной. Резкие движения и стремительные шаги играли против него, хотя сегодняшнее откровение нисколько не помешало и не испортило общей атмосферы. Илайя то ли не обратил внимания на чистосердечное признание, то ли действительно не придавал ему большого значения, поскольку в ответ на произнесённое «тебя» только хмыкнул и не стал развивать тему.

Больше к разговору о желаниях они не возвращались, предпочитая нечто нейтральное. Обсуждение перспектив дальнейшего передвижения, покупки сувениров на память. Последнее требовалось только Ромуальду, Илайя, спустя несколько секунд размышлений, пришёл к выводу, что людей, которым он хотел бы что-то подарить, попросту нет.

Это заявление Ромуальда немного удивило. Вариант с Челси, конечно, отпадал, поскольку оба не планировали афишировать факт, гласивший, что поездка была совместной. Но помимо Челси у Илайи имелся ещё один приятель, общение с которым Ромуальд не одобрял. Да, именно господин композитор. Упоминание о его персоне рвалось наружу, приходилось раз за разом прикусывать кончик языка, чтобы не сболтнуть лишнего.

Иногда Ромуальд приходил к выводу, что он со своими представлениями об отношениях между композитором и напарником по сцене перегибает палку, дорисовывая мысленно море ненужных подробностей. Нереальных. Если Уэбб пару раз улыбнулся в присутствии Илайи, то не стоит расценивать этот жест, как один из элементов программы по соблазнению.

Когда дело приближалось к ночи, и Ромуальд оставался в одиночестве, в пределах своего номера, мысли подобного толка одолевали его с завидным постоянством. Сегодня к списку стандартных размышлений добавился один эпизод родом из реальности. Казалось бы. Всего-то. Длительность не более пяти минут, если считать с момента, когда они только начали переговариваться за столом, заканчивая тем, когда прозвучало признание, и на губах Илайи мелькнула едва уловимая улыбка, продержавшаяся не более десяти секунд.