Bittersweet (СИ)

Ромуальд знал, какими способами следует отвлекать излишне мнительных людей, а, может, прав был относительно атмосферы дома, действовавшей угнетающе на многих. Стоило вновь оказаться за воротами и отъехать на небольшое расстояние, как собственные размышления относительно меркантильности и прочих глупостей, остались в прошлом и более не возвращались. Сейчас ничто не имело значения.

Илайя не мог точно сказать, сколько времени они провели в пути. Ему вообще не хотелось, чтобы это спонтанное путешествие заканчивалось, но Ромуальд припарковался, остановившись у какого-то довольно милого на вид заведения.

– Будешь кофе? – поинтересовался у Илайи.

Тот сначала собирался ответить, что нет, но только теперь, когда они не находились в движении, оставаясь на одном месте, понял, насколько пронизывающий ветер царит на улице.

– Буду, – отозвался решительно.

В кармане джинсов у него лежало несколько десяток, вполне могло хватить на стакан-другой.

Устроившись за одним из столиков, Илайя поставил перед собой стаканчик. Нестерпимо хотелось влить в себя немного согревающей жидкости, но такими темпами он рисковал обжечь нёбо, что было не слишком-то привлекательной перспективой. Пришлось ждать, пока напиток немного остынет.

– Как поездка? – спросил Ромуальд, размешивая свою порцию маленькой пластиковой ложкой, глядя за пенкой на поверхности напитка и наслаждаясь чуть острым ароматом жареного миндаля, исходившего от напитка. – Надеюсь, сюрприз оправдал надежды, на него возложенные, и не разочаровал тебя.

– Вовсе нет. Это… восхитительно. И в чём-то похоже на оглушительный оргазм, – заметил Илайя, заглушая смешок внутреннего голоса, слышный только ему.

– Самое время – начать ревновать к мотоциклу? – Ромуальд усмехнулся, коснувшись пальцами застёжки и расстегнув обе кнопки.

– Он красавец, так что вполне возможно, – усмехнулся Илайя. – Но вообще-то всё немного не так. Ревновать стоит не к мотоциклу, а к совокупности факторов. Сама поездка – это нечто потрясающее, как бесконечная игра с жизнью и смертью. Когда ездишь на машине, это не ощущается столь остро. Хотя… О чём я? Оно вообще не ощущается. Здесь иной случай, и мне это невероятно нравится.

– Мне тоже.

– Мы поедем куда-то ещё?

– Я думал, что уже достаточно поздно, и собирался доставить тебя домой, но, если хочешь, можем сделать ещё пару кругов, а возвращение отложим на потом.

– Хочу, – ответил Илайя.

У Ромуальда и не было сомнений относительно реакции на этот вопрос. Уже задавая, он знал, что скажут, поскольку сам обожал ощущения полёта и свободы, появляющиеся, когда он выбирался из машины и пересаживался на мотоцикл. Если, сидя в салоне автомобиля, он чувствовал себя взрослым и ответственным, то здесь всё имело иную эмоциональную окраску. Никаких ограничений, никаких сомнений, никаких правил, навязанных извне.

Он вполне мог назвать себя счастливым.

И счастливым вдвойне от осознания, что его страсть разделили, а не посчитали незрелостью и глупостью, свойственной подростковому возрасту.

В гонке по ночному городу время пролетало незаметно. Это Илайя отметил в тот момент, когда они вместе с Ромуальдом оказались у дверей дома, в котором находилась его квартира.

После кафе они не сразу поехали сюда, а, как и обещал Ромуальд, проехали ещё несколько десятков километров. Всё это время Илайя ловил себя на мысли, что всё так же сильно хочет прикоснуться к Ромуальду. Вместо этого пальцы стискивали полы его куртки, чтобы не совершить ошибок, не сделать того, что могло стоить жизни, если действия поставят Ромуальда в тупик своей спонтанностью. На трассе следовало оставаться максимально внимательным, тем более, если она оживлённая. Отсутствием машин дороги похвастать, несмотря на поздний час, не могли.

– Нужно как-нибудь повторить эту вылазку.

– Обязательно, – отозвался Илайя, стоя напротив Ромуальда и пристально на него глядя.

Вечер получился для них обоих несказанно насыщенным событиями. Сначала эта репетиция, осветительный прибор, сорвавшийся с высоты, разломанный стол. Встреча с Челси, ужин, неожиданные сомнения относительно целесообразности отношений, как таковых, предложение о жизни под одной крышей. Большинство вышеперечисленных событий накладывало определённую ответственность, напрягая. Прогулка по ночному городу расслабляла и позволяла иначе на всё взглянуть. Она будто стирала все условности, выстроившиеся ранее в ряд и наступавшие одновременно, погребая под своим грузом.

– Спокойной ночи.

– И тебе тоже. Позвони, когда доберёшься. Или хотя бы сообщение отправь. Хорошо?

– Хорошо, – отозвался Ромуальд, продолжая стоять на месте.

Илайя тоже не торопился скрываться за дверью и подниматься на свой этаж, чтобы потом стоять у окна и наблюдать за уезжающим Ромуальдом.