Bittersweet (СИ)

Просто хотелось, и он скрывал это за смехом, за улыбками и за предложением помочь с тарелками. Ромуальд заверил, что посудомоечная машина со всем отлично справится, потому особой помощи там не нужно. Илайя однако решил, что с пребыванием в одной комнате пора завязывать, собрал посуду и свалил на кухню, где включил воду и пару раз провёл влажной ладонью по лицу.

Никогда прежде он не оглядывался на общественное мнение и не стремился подстраиваться под него, теперь же внезапно осознавал, что…

Ему не хотелось, чтобы это выглядело меркантильным порывом. Не хотелось, чтобы Ромуальд подумал, будто на него вешаются исключительно ради дальнейшего продвижения. Он ведь не просто коллега, а ещё и сын человека, организовавшего данный проект, взявшего на себя финансирование. Кажется, Илайю впервые за долгое время начало угнетать собственное происхождение, как и осознание, что иногда он жалеет, что не приходится родным сыном своему отчиму.

В противном случае его сложно было бы заподозрить в желании продвинуться вперёд в карьерном плане, подставляя задницу человеку, способному оказать содействие. Ну, во всяком случае, об этом могли подумать члены семьи Эган, если уже не подумали. По лицу Челси вполне прочитывалось, что она знает об отношениях, связывающих её протеже и её же брата. Осуждения особого Илайя не отметил, но неприятные мысли в голову закрадывались.

Приступ самобичевания накрыл его в самый неподходящий момент.

– Что-то случилось?

Вопрос, раздавшийся сзади, заставил Илайю вздрогнуть и обернуться. Кроме Ромуальда здесь никого быть не могло, потому неудивительно, что голос принадлежал именно ему, а не стороннему наблюдателю, решившему выдать своё присутствие.

– Как думаешь, мне стоит с этим покончить? – вопросом на вопрос ответил Илайя.

– С чем именно?

– С мюзиклом. Мне стоит отказаться от роли и уйти оттуда?

– Зачем?

– Чтобы со стороны не выглядеть типичной звёздой-однодневкой, которая заводит роман с партнёром по сцене ради пиара и дальнейшего продвижения за его счёт.

– Ты думаешь о том, как выглядишь со стороны? Вроде не замечал этого за тобой. Кроме того, скажу страшную вещь, но люди всегда находят, к чему придраться. Ты можешь быть образцом для подражания во всём, объектом их поклонения и исследования. Наблюдая за тобой, восхищаясь, они будут одновременно ненавидеть, ища червоточины, а, обнаружив, моментально восторжествуют, почувствовав себя победителями. Понимаешь, людям, по большей части, плевать, кого исследовать и осуждать, разбирая его жизнь по косточкам. Главное – просто осуждать. Так что не стоит думать об этой херне, просто забудь и не обращай внимания. Или для тебя реально так важно чужое мнение?

– Нет, но…

– Но? – эхом повторил Ромуальд.

– Я думаю о том, как это будет трактоваться тобой.

– А как оно будет трактоваться?

– Как попытка зацепиться за выгодную партию и продвинуться вперёд за чужой счёт?

– Золушка, ты так часто вдыхала сажу, что она запудрила твои мозги и перекрыла путь мудрым мыслям. Если тебя это действительно так беспокоит, что ты готов отказаться от роли, то могу тебя успокоить. Нечто подобное мне в голову не приходило никогда. В конечном итоге, через меня особо никуда не продвинешься. Вот если бы ты внезапно начал окружать вниманием мою сестру, тогда…

– Ромуальд.

– Что?

– Я серьёзно.

– Я тоже. Ты же знаешь, что я получил эту роль не благодаря таланту. Ты проходил прослушивание и честно его выиграл. Я просто родился в семье Эган, а поскольку до сих пор не определился с дальнейшей жизнью, выбор сделали за меня. Должен признать, что это довольно увлекательно, но не совсем моё. После того, как мы отыграем положенное количество времени, я не планирую продлевать контракт, а отправлюсь в самостоятельное плаванье. Ты волен поступить точно так же.

– Относительно Золушки…

– Это была шутка, – пояснил Ромуальд, улыбнувшись мягко. – Всё-таки я уверен, что прогулка нам сейчас не помешает. Атмосфера этого дома на многих действует угнетающе. На меня, в первую очередь. А раз уж мы на одной волне, то это перекидывается и на тебя. Уверен, что как только выберемся за его пределы, ты сразу позабудешь о нелепых страхах. Тем более, средство для шоковой терапии отличное.

Он развернулся и ушёл, оставив Илайю в одиночестве.

Кратковременный разговор, как ни странно, сумел успокоить разбушевавшуюся мнительность, вновь вернув вечеру очарование с каплей непредсказуемости.

Если часть первая, с ужином, была чем-то вроде расслабления, то часть вторая проходила под знаком адреналинового опьянения, когда в голове не остаётся никаких сторонних мыслей, только наслаждение происходящим. Илайя поражался, разглядывая книги Ромуальда, ещё сильнее изумился, когда тайна таковой быть перестала, и он узнал о том, какой сюрприз ему обещали. Ромуальд, правда, заверил, что если такая перспектива Илайе не нравится, он может отказаться, никто настаивать и принуждать не станет.

По горящим глазам понял, что ни о каком отказе речи не идёт. Илайя идеей заразился моментально, она проникла в каждую клеточку его тела и теперь не отпускала от себя ни на шаг.