Bittersweet (СИ)

При желании можно было представить всё, как спонтанный пикник, закрыв глаза на то, что кроме пива ничего не было, да и то покупалось не собственноручно, а с помощью старших братьев или сестёр.

Атмосфера не располагала.

Пока другие сидели и наслаждались происходящим, ну, или делали вид, что наслаждаются, Илайя продолжал напрягать компанию выражением своего лица. Ни тени улыбки, ни хотя бы радостного блеска в глазах.

Илайя чуть кривился, когда приятели раскуривали сигареты, то тут, то там вспыхивали огоньки зажигалок, а в воздухе повисал дымок, после чего откровенно тащило табаком. Его запахом пропитывались волосы и одежда, что не могло не стать ещё одним поводом для скандала, спровоцированного Агатой.

У Илайи день рождения ассоциировался, в первую очередь, с пивными банками, сплющенными и пинаемыми вместо мячика в попытке организовать игру в европейский футбол, вкусами фруктовой жвачки и всё того же пива на языке, сдобренный сигаретным дымом, оседающим на одежде.

Он не пытался придумывать отговорки, не заявлял с бравадой в голосе, что сидел у костра, потому одежда пахнет дымом. Он честно говорил, что в компании есть люди курящие. Нет, он к ним не относится.

Агата кривилась и не упускала возможности заметить, что племянник её за идиотку держит. Несколько раз устраивала обыски в его комнате, но вряд ли нашла что-то интересное для себя, способное подтвердить подозрения и опровергнуть слова потенциального преступника.

Если ей действительно хотелось найти что-то, следовало слегка изменить траекторию и завернуть в комнату дочери. Там бы она нашла и сигареты, и презервативы, и, возможно, несколько косяков, коими не брезговали ухажёры кузины.

Может, и сама кузина пробовала.

Илайя поручиться на сто процентов не мог, потому обвинениями не бросался. В ситуации с кузиной всё шло в соотношении пятьдесят на пятьдесят. А вот с одним из «посетителей» кузины доводилось сталкиваться в момент, когда он, сидя на кухне со столь гордым видом, будто является здесь полноправным хозяином, а не гостем на пару часов, раскуривал очередную самокрутку.

Почему-то это Агату не напрягало, ну, или она делала вид, что не замечает странноватого запаха на кухне.

В общем и целом, о днях рождения у Илайи сложилось не самое приятное впечатление, потому особого предвкушения не было, список подарков он не составлял и виш-лист на странице в фейсбуке не вывешивал.

Более того, даже дату рождения там не проставлял, чтобы никому о своём маленьком юбилее не напоминать. Достаточно было знать, что теперь он повзрослел на год по документам и на все десять в эмоциональном плане.

С момента премьеры прошло приличное количество времени, за это время Илайя так и не изменил решение, продолжая избегать общения с матерью и тёткой. Он понял свой промах, когда, открыв приложение скайпа, наткнулся на мать в онлайне, и она соизволила ему позвонить. Он не ответил, сбросив звонок в первую же секунду. Она написала сообщение, он в ответ заявил, что не хочет разговаривать. Рут не стала спорить. И не прислала тех слов, которых он втайне ждал. Она не подумала извиниться перед сыном за своё молчание и за обличительную речь со стороны Фрэда. Тем самым, дала понять, что в данном вопросе солидарна с мужем. Считает попадание сына в основной состав – результатом активной работы ртом, но не в том смысле, что поёт он хорошо, а в том, что успел в своё время предложить интимные услуги нужным людям. Они же – какая неожиданность! – согласились, не став разбрасываться ценными кадрами.

Илайя нередко думал об этом. И понимал, что будь всё сказанное правдой, его бы это задело меньше, чем сейчас, когда он знал правду о себе и своих методах прохождения в состав мюзикла. Когда на его плече красовался побледневший шрам, и такая же мерзость имелась на шее. Он вспоминал боль от тех ранений и приходил к выводу, что физические страдания занимали его меньше, чем слова родственников. Потому-то он старался о них не вспоминать и более не поддерживал общение, основательно забив на скайп и предпочитая общаться с нужными и важными в его жизни людьми посредством телефонных звонков.

Впрочем, особенно широким этот круг не был. Постоянно Илайя поддерживал связь разве что с Челси. И, разумеется, с Ромуальдом.

Илайя бросил взгляд в сторону зеркала, отмечая, что слегка покраснел, вспоминая эпопею с ремонтом, фантазии Ромуальда относительно красных лент и стека, которым можно провести по обнажённой коже. И совместное утро, слова о любви к власти, о темноте в глазах, приглушённый шёпот и прикосновения языка, вылизывавшего подставленную шею. И хруст разорванной упаковки, и тонкий, но плотный латекс, и собственные недвусмысленные реакции на происходящее. И пальцы, прикоснувшиеся к губам; Илайя позволил засунуть их себе в рот, чувствуя, как они становятся мокрыми и достают глубоко, но не провоцируя тошноту, а просто позволяя ему попробовать сымитировать своими действиями минет. Слюна текла по подбородку, Илайя закрывал глаза, Ромуальд наблюдал за этим и ловил все оттенки эмоций, отражённых на лице.