Bittersweet (СИ)

«Шкала Кинси» — попытка измерить сексуальную ориентацию людей по шкале от нуля (исключительно гетеросексуальная ориентация) до 6 (исключительно гомосексуальная ориентация).

========== 40. ==========

Soundtrack: The Birthday Massacre - Happy birthday; Blutengel - Willst Du?

К торжественным мероприятиям Илайя, помня опыт прошлых лет, относился с недоверием и без особого интереса, поскольку детские годы были ознаменованы не лучшими образцами сценариев для проведения праздников.

Пока другим детям устраивали сюрпризы, приглашая в дом друзей, пекли торты и с самого утра начинали петь стандартную песенку, состоящую всего из пары строк, Илайе предлагалось позабыть о дне своего появления на свет.

Значения этому празднику придавали ровно столько же, сколько и дням рождения кошки, собаки, любого другого домашнего питомца, не пользующегося у хозяев особой любовью.

Приятелей приглашать не разрешалось, поскольку тётка продолжала напирать на закономерность своих умозаключений о непременном будущем за колючей проволокой.

– Не хватало только, чтобы они из нашего дома ценные вещи вынесли.

Илайя спросил однажды, получил подобный ответ и больше не рисковал. Знал, что тётка мнения не меняет.

Наверное, стоило порадоваться, что всё так получилось. Его и мать не особо баловала. Когда они жили вместе, особых торжеств никто не практиковал. Для Рут этот день был таким же, как сотни других дней. Она не готовила заранее торт, не вносила его в спальню, предварительно расставив на поверхности праздничного лакомства свечи. Не зажигала их и не предлагала загадать желание. Всем давно известно, что они никогда не сбываются, равно как и те, что люди наивно доверяют падающим звёздам. Тем не менее, это было приятно – представлять, что однажды нечто подобное случится с ним. Слушая вполуха одноклассников и одноклассниц, делившихся подробностями своих личных праздников, Илайя с грустью думал, что его лишили столь важного жизненного аспекта, как вера в чудо в детском возрасте.

Санта-Клаус не приносил ему подарков, истории о рождественских эльфах не звучали в их доме, на день рождения приходилось сидеть в своей комнате и читать книжки, поскольку иных развлечений не предвиделось. Разве что… Стоять у окна и с жадностью ловить отблески чужого праздника. Смотреть, как взмывают вверх фейерверки, звучит музыка, дети бегают по лужайке, добывая себе конфеты.

С одной из соседских девочек его разделяло несколько часов. Они родились в один день, а потому логично, что праздновали тоже одновременно.

Правильнее сказать, что она праздновала, а Илайя чувствовал себя ничтожеством, лишённым детских радостей.

Его раздражала музыка, его бесили зефирно-воздушные платьица, в коих щеголяла именинница, её меткость и умение разбивать пиньяту. А ещё то, что они никогда не общались, а потому приглашений Илайя не получал. Он даже не мог отхватить себе кусочек чужого праздника и посчитать его своим.

Разве что в качестве наблюдателя.

Став более или менее взрослым, он сам уже не придавал значения этой календарной дате. Она ничего не значила. Разве что следующий год должен был привнести небольшое количество изменений в жизнь.

Двадцать один год. Примите поздравления. Вы теперь совершеннолетний.

Надо сказать, что Илайя уже несколько лет как будто жил в этом возрасте, проникнувшись мысленной установкой о самостоятельности и независимости. Потому не видел различий между двадцатым и двадцать первым днём рождения. Он знал, что никому из своих коллег не скажет о грядущем событии, не потащит их за собой в любое из заведений развлекательного толка, не приведёт домой и не станет изображать гостеприимного хозяина, скользящего бесшумно по полу с бутылкой шампанского в руках.

Он не занимался планированием грядущего праздника, да и практически не вспоминал о нём, придерживаясь традиций прошлых лет.

График дел не способствовал проведению торжественных мероприятий. Этот вечер Илайе вновь предстояло провести на сцене, как и всем остальным актёрам мюзикла. Приехав в театр за несколько часов до начала представления, Илайя обосновался в гримёрной комнате, постаравшись убедить себя, что о его дне рождения никто не знает и не помнит. Помнить особо было некому, разве что Ромуальду, спросившему его об этом несколько недель назад. Но Ромео не сбрасывал с утра пораньше романтические сообщения, не заваливал личные сообщения в фейсбуке стикерами с изображением сердечек. Возможно, помнил, в каком ключе Илайя отозвался о своём персональном празднике, добавив, что его единственная традиция, от которой он практически никогда не отступает – это не праздновать в принципе.

Разумеется, он пробовал прежде от неё отступить, но особого удовлетворения это не принесло. Магия, присущая этому моменту в детстве, испарилась, да так и не появилась больше. Всё виделось нелепым. И прогулка по городу с приятелями, и пиво в жестяных банках, купленное и распитое вроде бы по поводу праздника, но не принесшее с собой соответствующего настроения.