Bittersweet (СИ)

А секс с Илайей напоминал ему открытое пламя. Невозможно попробовать и уцелеть. Только сгореть вместе с ним, а потом вновь и вновь возвращаться к этому пламени, потому что без него существовать нереально.

Нет.

Последнее – это преувеличение, конечно.

Не обязательно именно заниматься с ним любовью.

Иногда достаточно просто находиться рядом с Илайей, разговаривать, выступать на одной сцене или копаться с ремонтными работами. Просто чувствовать тепло костра, который может быть не только мягким и согревающим, но и опаляющим, когда невозможно спастись. И не хочется.

– Не больно? – спросил Ромуальд, завязывая ленты.

– В самый раз, – ответил Илайя.

В глазах его читалась решимость и готовность на этот «конфетный» эксперимент. Ромуальд поднялся с колен, потянул за одну из шлёвок, заставив Илайю откинуться на спину и позволить стянуть с себя джинсы, хотя и в них его ноги смотрелись выигрышнее некуда.

В мир BDSM, к которому оба относились с некой настороженностью и без особого интереса, как и ожидалось, погружения не происходило. Ромуальд оставался верен своим принципам и обещаниям.

Стек не обжигал кожу, оставляя на ней красные полосы, не приземлялся с размаха.

Ромуальд отвёл волосы от шеи Илайи, проводя по ней концом стека. Илайя, не дожидаясь каких-либо указаний со стороны, запрокинул голову, позволяя проводить стеком по щеке, будто очерчивая скулу, а потом и контур лица. Конец стека прикасался к его коже, но у Ромуальда это получалось настолько нежно, что впору было позабыть, для чего вообще предназначена игрушка, находившаяся в его руках.

Она скользнула по бёдру, сначала по внешней стороне, переходя на внутреннюю, заставляя вновь прикусить губу, чтобы не вскрикнуть коротко от просыпающихся ощущений. Несмотря на то, что прикосновение пальцев Илайе нравилось гораздо сильнее, в подобном развлечении тоже можно было найти определённые плюсы.

Ромуальд подарил Илайе загадочную улыбку, конец стека скользнул по подбородку, заставив приподнять его и смотреть глаза в глаза.

Тот, кому сценарием предписывалось вести себя жестко или даже жестоко, но в рамках дозволенного, явно получал удовольствие от своих поступков, от реакции на них. От коротких стонов, непроизвольно срывавшихся с губ. Илайя продолжал их прикусывать каждый раз, чтобы не застонать громко, как и предполагал Ромуальд, когда только-только придумывал план с лентами.

Они продолжали хранить молчание, никак не комментируя происходящее, оставляя мысли при себе. Однако надолго терпения Ромуальда не хватило, поскольку он вновь оказался рядом с Илайей; кончик языка скользнул вдоль края ленты, переместился непосредственно на саму атласную полосу. Пальцы ухватили её, потянув.

– Что ты делаешь?

– Собираюсь освободить тебя от упаковки и съесть, – заметил Ромуальд на полном серьёзе.

– А как насчёт ещё одной импровизации?

– Например?

– Не торопись развязывать мне руки. Лучше…

– Да?

– Выпрямись в полный рост.

Ромуальд выполнил просьбу, глядя на Илайю с удивлением и даже сомнением, будто не до конца был уверен, что всё истолковал правильно. Но взгляд, направленный на него, говорил больше слов. Илайя соскользнул с кровати, опускаясь на колени. Ромуальд потянул молнию на брюках. Не оставляла мысль, что ему достаточно будет пары прикосновений этих губ, порозовевших после того, как Илайя их прикусывал. Стоит лишь ощутить их на члене, и он позорно кончит.

Вариант продолжения вечера, предложенный ему Илайей, казался нереальным. Нереально прекрасным, хотя об этом речи прежде как-то не заходило, и логично было предположить, что в этом деле опыта у Илайи никакого нет.

В их отношениях не практиковался взаимовыгодный обмен, основанный на «ты – мне, а я – тебе», потому инициатива, исходившая сейчас от Илайи, неслабо удивила, но одна лишь мысль об этом несказанно доставила.

– Ты уверен? – спросил Ромуальд.

– Более чем, – заверил его Илайя, улыбаясь соблазнительно. – Тебе понравится, Ромео. Обещаю.

Желания сомневаться в правдивости этого утверждения не возникало.

А когда Илайя прикрыл глаза и облизал губы, Ромуальд и вовсе с мыслительной деятельностью благополучно попрощался.

========== 42. ==========

Soundtrack: Emilie Autumn - Let the record show

Нелюбовь к фотографии соседствовала с Илайей, пожалуй, ещё со времён младшей школы, когда он получил на руки самую первую карточку, на которой был запечатлён. С тех пор его отношение к снимкам мало изменилось.

Во всяком случае, он, оказавшись в составе мюзикла, старался светиться как можно меньше и в объектив камер не попадать.

В принципе, хоть мюзикл и принёс им известность, но в масштабах всего мира она была не такой уж огромной. Однозначно не могла тягаться с той популярностью, что имели звёзды Голливуда, блиставшие на красных ковровых дорожках, ну, или тех, что периодически удостаивали своим присутствием церемонию вручения «Грэмми».