Bittersweet (СИ)

В следующий момент он почувствовал себя так, словно споткнулся на ровном месте и полетел лицом вниз, пропахав лицом землю и приземлившись самым неудачным образом. Первым, что он увидел, были длинные светлые волосы, взметнувшиеся волной, а уже затем – лицо. Внимательный взгляд, не замутнённый алкоголем, не засыпанный наркотическим порошком, не задымлённый легкими наркотиками. Невероятно проницательный, но при этом совершенно… незаинтересованный. Однако парень не отвернулся, он продолжал смотреть, будто жаждал удостовериться, получить подтверждение, что не ошибся, определив хозяина взгляда, оказавшегося настолько материальным, словно по коже прошёлся, приласкав. Ромуальд прикусил губу, понимая, что рука дрожит. Ещё немного, и он вывернет абсент себе на брюки. И это будет не самое страшное, что с ним может произойти. Это станет лишь началом падения.

Желая удержать при себе лидерство в противостоянии, он постарался взять себя в руки и сделать вид, будто это нечто само собой разумеющееся. Отсалютовал незнакомцу бокалом и едва удержался от того, чтобы не облизнуться, подобно девушке-первокурснице, играющей в развращаемую невинность. Словно только что приложился к стопке дико сладкого ликёра, проникся вкусом, но больше не наливают, потому он облизывает губы, надеясь получить ещё хотя бы капельку.

Вопреки ожиданиям и внутреннему настрою, вопившему, что игра уже пошла не по правилам, Ромуальд не мог отвернуться. Он не верил в любовь с первого взгляда, в желание с него же, если честно, тоже не верил, поскольку предпочитал хотя бы парой фраз с потенциальным любовником обменяться, чтобы не столкнуться с форменным тупицей. Сейчас его мало волновали чужие умственные способности, он просто продолжал…

Нет, он уже не смотрел, он откровенно пялился на своего визави. Не видел себя в этот момент, но мог с уверенностью до тысячных процента заявить, что взгляд его содержит одну единственную просьбу.

«Подойди ко мне».

Ромуальд потянул узел галстука, ослабляя.

«Подойди же».

Сколько он себя помнил, блондины и блондинки неизменно оставляли его равнодушным. Чтобы эстетически насладиться, хватало собственного отражения в зеркале. Ещё один представитель нордической внешности рядом – всё равно, что двойник. Гораздо приятнее наблюдать рядом человека – полную противоположность, и Джулиан как раз подходил под это описание, а вот парень, продолжавший смотреть на него, нет. Светловолосый, скорее всего, светлоглазый, но…

Мать твою, он был почти идеальным.

Не слащавый до отвращения красавчик, не уродливое чудище.

Ромуальд ненавидел себя за то, что не прислушался к внутреннему голосу и не отправился домой сразу после того, как был придуман план по устранению конкурента Джулиана. Хотел себя проверить? Проверил, молодец.

Ромуальд знал, что ещё пара секунд обмена взглядами, и он, покинув наблюдательный пост, сам подойдёт к этому парню, чего не делал уже давным-давно. И с сожалением подумает, что не сможет притащить его к себе домой, а будет довольствоваться гостиничным номером с весьма и весьма неуютной обстановкой. Впрочем, какая разница? Место – не главное.

Главное, что он хочет уложить этого парня в постель и впервые за долгое время почувствовать, каково это, когда на твои ласки отвечают с энтузиазмом, отдаются с пылом и страстью. Каково это, когда рядом кто-то по-настоящему отзывчивый, а не ледяная статуя, лишь позволяющая засунуть в себя член и терпящая это через силу. Если он занимается любовью так же, как танцует, то…

«То лучше забудь об этом прямо сейчас и возвращайся домой».

Воображение не желало мириться с нарисованной перспективой. Оно подсовывало картинки одну развратнее другой, заставляя Ромуальда всё сильнее погружаться в это форменное безумие. Временное помешательство, о котором он уже завтра, скорее всего, пожалеет. Он чувствовал себя ничтожеством, но не мог приказать себе не смотреть и не мечтать. Не мог отказаться от мысли, как запустит пальцы в эти длинные пряди, как незнакомец расстегнёт его брюки, горячие ладони лягут на бёдра, а губы приоткроются, и язык скользнёт по ним, обещая минет в роскошном исполнении.

«Подойди же, или это сделаю я».

Ромуальд поставил нетронутый абсент обратно на стойку, поднялся на ноги и действительно собирался подойти к парню, стоявшему на танцполе. Но тот словно почувствовал перемены в чужом настроении, заметил решительность во взгляде, отмер и вместо того, чтобы спровоцировать близкое знакомство, ухмыльнулся надменно, попутно продемонстрировав средний палец, после чего растворился в толпе, оставив своего наблюдателя возбуждённым, неудовлетворённым и внезапно вновь разозлившимся. Не такой реакции Ромуальд ожидал на свои действия, не на такое завершение вечера рассчитывал.