Битва за Иерусалим

Поздним вечером танковая колонна тронулась в путь от музея Рокфеллера на Августу Викторию.

Вокруг все было погружено в кромешную тьму. Капитан Рафи, который вел за собой танки, чувствовал себя так, как будто он движется в черной пустоте. Его танк слепо шарил во мраке и не раз оказывался на тротуарах по обочинам дороги. «Что за кошмар!», — адресовал Рафи свое ворчание непроницаемой завесе.

Колонна пошла дорогой, ведущей к Львиным Воротам, оставив четыре танка из бригады Бен-Ари, которые развернулись к гряде и приготовились к обстрелу позиций на Августе Виктории. Рафи повел колонну дальше, помня, что где-то, не доезжая Львиных Ворот, должен находиться тот левый поворот, куда он должен завернуть, чтобы выехать на шоссе к Августе Виктории. То, что во время скоропалительного инструктажа Моти снайперы не уточнили места поворота при свете дня, тревожило его, хотя пока он даже приблизительно не мог себе представить, во что это обойдется.

Танк Рафи продолжал шарить в темноте, то въезжая на тротуар, то натыкаясь на растущие по обочинам деревья. Рафи напрягал свое зрение, стремясь уловить хотя бы малейшие признаки поворота — ничего. Но вдруг он почувствовал, как танк словно сам собою ложится в легкий левый вира:». «Вот!» — подумал он и вздохнул с облегчением. Ему казалось, что в конце концов танк сам нащупал дорогу, поднимавшуюся к Августе Виктории. Он продолжал идти вперед, даже не подозревая, что упустил правильный поворот на Августу (через несколько метров после легкого отклонения дороги, где ошибочно свернул танк, был нужный поворот). Однако Рафи свою ошибку не обнаружил. Он по-прежнему двигался по шоссе, которое ведет к мосту через ручей Кидрон и к востоку от магистрали на Иерихон связывает стену Старого города с запада с Гефсиманским садом.

Чем южней, тем определеннее дорога сворачивала влево, и это еще прочнее утверждало Рафи в правильности его пути. Он привел танки к месту, где шоссе уже видно со Стены, и, двигаясь вперед, к большому мосту через ручей Кидрон, очутился на расстоянии ста пятидесяти — двухсот метров от многочисленных позиций на Стене, сооруженных между Львиными Воротами и Воротами Милосердия и господствующих над мостом и шоссе.

Первая же позиция, которая обнаружила колонну, немедленно открыла по ней огонь. Тотчас подали голос гранатометы, ружья, пулеметы, базуки. Одна осветительная ракета сменяла другую, в их ярком свете сыпались удары мин, противотанковых гранат, пулеметных очередей — вспышки, молнии, огненные хвосты, — и все это со свистом, воем, взрывами прокатывалось по колонне, как сумасшедший вихрь. При свете очередной ракеты танкисты увидели стволы, изрыгавшие на них смерть. Они сразу поняли, что все эти стволы нацелены на мост загодя, и дистанция давно замерена, так что спасения не будет.

Рафи, которому осколком уже рассекло надбровье, конечно, понял, что с дорогой неладно. Он доложил Моти об обстреле и о том, что, вероятно, сбился с пути. Моти приказал включить фары и осмотреться. Приказ был передан по колонне. Но оказалось, что после тяжелого боя на улице Шхем ни одна фара не зажигается.

Тем временем кровь из поврежденного надбровья залила Рафи лицо. Он совсем ничего не видел. Повернув пушку в сторону Стены и ответив на огонь, он приказал шедшей позади машине объехать его и повести колонну. Оба танка достигли моста через Кидрон, и когда Рафи убедился, что шоссе на пути к Гефсиманскому саду вдруг стало двухполосным, он уже не сомневался в своей ошибке. Он хорошо помнил указание инструктажа: на Августу ведет узкая дорога.

Рафи снова связался с Моти и доложил, что находится на неправильном направлении. Теперь это установлено точно. Затем он приказал остальным танкам, приближавшимся к мосту, как можно быстрей разворачиваться и ехать назад к трассе на Августу.

Огонь со Стены усилился. К вспышкам, молниям и огненным стрелам прибавились еще и залпы с другой стороны — с невидимых позиций, укрытых в районе церкви Марии.

Посреди этого гибельного вихря танки принялись маневрировать в попытке сделать полный разворот и выбраться из ловушки, в которую они угодили. Многие танкисты вообще не понимали, что происходит и почему в самом начале марша надо поворачивать назад. «Мы ничего не знали, — рассказывает Сассон. — Никто себе представить не мог, что правильный поворот на Августу Викторию находится в нескольких десятках метров от исходной точки марша. Мы ехали без карт и аэрофотоснимков, а спереди неслись крики: «Поворачивайте назад! Поворачивайте назад!» И кругом адский огонь».

Вдруг от Стены отделилась осветительная ракета и залила все ярчайшим светом. За ней последовала еще одна и еще. «Нас словно догола раздели посреди улицы, — рассказывает один из танкистов. — Мы оказались совершенно беспомощными».

Несмотря на осветительные ракеты и обстрел, танкистам удалось сманеврировать и, отвечая на огонь, по одному выбраться из-под него. Командир одного танка был ранен гранатой базуки; вспыхнула маскировочная сетка, огонь перекинулся на него, но экипаж успел вовремя вывести танк из-под обстрела.

*