Битва за Иерусалим

Среди гражданских затесались десятки переодетых в пижамы легионеров, которых можно было распознать с первого взгляда. Прежде всего их выдавали с головой усилия принять еще более штатский вид, нежели у всамделишных штатских. Молодых, обутых в солдатскую обувь или облаченных в одежду не по росту, брали в плен и сосредоточивали на сборных пунктах военнопленных в общественных зданиях квартала. Им завязывали глаза, а документы отбирались на проверку. Штатских, не вызывавших подозрений, отделили и поместили в большой зал местной школы. Раненные во время боев женщина-арабка и беспризорная девочка были доставлены на полковой перевязочный пункт. После того как была оказана первая помощь, их вместе с ранеными бойцами перевели в госпиталь Шаарей Цедек. Был отдан строжайший приказ не убивать штатских и не причинять им зла. Многим было позволено к ночи вернуться в свои дома, даже в те, которые были превращены солдатами Цахала в боевые позиции.

*

Заняв Абу-Тор, пехотный полк Иерусалимской бригады завершил создание полукольца окружения Старого города. Три четверти этого полукольца, выкованного в течение дня усилиями парашютистов, пополнились последней четвертью. Чтобы сомкнуть кольцо, нужно было овладеть вершинами Масличной горы и горы Скопус. К этим высотам с послеобеденных часов и был прикован взгляд командира парашютистов— Моти Гура.

ПРИГОТОВЛЕНИЯ ВТОРЫЕ ТАМ, НА ГОРАХ Вторник, 27 ияра 1967 года. После полудня

С полудня до вечера этого дня — во вторник 6 июня 1967 года — Моти просидел в музее Рокфеллера за разработкой второго этапа битвы за Иерусалим: штурма высоты Августы Виктории (A-Тур), покорение которой должно было сомкнуть кольцо окружения Старого города.

Передвижной командный пункт Моти перебазировался через Полицейскую школу в музей Рокфеллера примерно в 11 утра, когда район, примыкающий к музею с запада, находился уже в руках парашютистов. Моти продолжал ждать разрешения на штурм Старого города. Прошел час, а разрешения все не было. Между тем начали поступать сведения о занятии силами танков Ури Бен-Ари холмов Ги'ват-Хамивтар и Гив'а- Хацорфатит. Моти правильно предположил, что эти новости могут начисто перечеркнуть планы бригады в отношении горы Скопус. Он присел на ступеньки во дворе музея, чтобы немного передохнуть. Вся округа сотрясалась от разрывов мин. Отделы музея наполнялись все новыми и новыми пленными, облаченными в пижамы. Их потухшие, залитые потом лица отражали весь ужас войны.

Через некоторое время на КП стали поступать сведения о размерах потерь у парашютистов и о сотнях выбывших из строя раненых. Рации и сообщавшие данные связные дополняли картину мрачными красками. Список жертв все увеличивался, и чем становился он длинней, тем хуже становилось настроение Моти, который на протяжении всех ночных и утренних боев не мог себе точно представить, что происходит с его частями, и только теперь понял, какой силы удар был обрушен на его бригаду и как сильно потрепало его полки. Это был один из самых тяжких и горьких моментов в его командирской биографии. Два комполка, вызванные к нему в разные часы утра, бродили вокруг, как сомнамбулы. Особенно трудно было смотреть на Иосефа, солдаты которого на холме Гив’ат- Хатахмошет приняли на себя самый страшный из всех ударов войны. Он бродил, как тень, изнемогая под грузом ответственности за десятки потерянных им солдат. Связь с командиром 8-го полка прервалась, но уже имевшиеся сведения указывали на то, что полк этот — которому в генеральном плане Моти отводилась роль резерва, дабы сохранить его силы для удара по Старому городу, — пострадал сильнее остальных. Приходилось принять в расчет, что в таком состоянии пока не под силу выполнение той исторической задачи, которую предполагал возложить на него Моти.

*

В то время, когда КП Моти был перебазирован с прорванной границы в музей Рокфеллера, ко-мандующий центральным сектором Узи Наркис связался с генштабом и сообщил, что, по его мнению, бригада парашютистов в этот же день должна вступить в Старый город. Из генштаба ответили, что следует повременить. Спустя несколько часов Узи повторил звонок и заявил начальнику генштаба: «Если не позволите мне овладеть Западной Стеной, вы будете виноваты в том, что Стена останется в руках иорданцев». Тем временем он отдал Моти распоряжение разработать план штурма Старого города.

В полдень в Иерусалим прибыл Моше Даян. Он встретился с Наркисом, и оба решили выехать на израильский выступ на горе Скопус, которая благодаря занятию квартала Шейх-Джарах и гряды Ша- афат была освобождена от девятнадцатилетней осады.

Они сели в штабную машину и начали подъем на гору по серпантину — той самой дороге, по которой со времен Войны за Независимость лишь раз в полмесяца поднимался бронированный отряд, доставлявший смену, снаряжение и продовольствие 120 осажденным полицейским, оборонявшим гору.