Битва за Иерусалим

Разнеслась весть о том, что командир полка тяжело ранен. Сразу же после схватки Джонни с легионером в траншее появился Эли с несколькими солдатами. Они пришли, чтобы оказать любую возможную помощь. «Файкес тяжело ранен в спину. — сказал Джонни, — постарайтесь связаться с полковым врачом. Скажи, пусть идет сюда. Тащить и трясти командира полка на этих откосах невозможно».

Эли тотчас послал за врачом и обнял умирающего Файкеса. Тот пытался что-то вымолвить, но не мог. Вместо слов у него снова вырвался ужасный хрип. «Он умер у меня на руках, — говорит Эли. — Врачу, появившемуся через нескольку минут, оставалось только констатировать смерть». Эли приказал своим солдатам поднять командира полка и отнести его на позицию Арье.

Вокруг мертвого Файкеса сгрудились семь человек. Они пытались поднять его. Все, что им удалось, — это перевернуть его большое грузное тело.

«Что с вами?! — вышел из себя Эли. — Семь здоровых парней, а не можете его поднять?».

«Пробуем, — не получается…»

Когда солдаты наконец справились с этим поручением, на соседнем участке Лулав, где сражались солдаты Моше, послышался грохот разрыва. Эли глянул на снопы огня, взлетевшие среди крыш в южной стороне Абу-Тор, и решил, что это контратака иорданцев.

*

Спустя несколько минут после того как Моше переговорил с Файкесом, он вновь выключил рацию, чтобы последить за развитием событий. И вдруг услышал: «Командир полка ранен. Немедленно явиться врачу».

Моше пытался связаться с заместителем командира полка, но его нельзя было разыскать, так как тот где- то на поле боя принимал под свое командование полк, оставшийся без командира.

Моше ждал десять минут — об этом он условился с Файкесом. Когда время истекло, а обещанная огневая подготовка не состоялась, он приказал роте начать движение к выступу Абу-Тор («палец»).

Внутрь «пальца» проникли быстро и легко. Солдаты достигли позиции Бет-Хамухтар, расположенной в конце села, и овладели ею. Некоторые успели забраться в соседний дом и разместились на его крыше. Абу-Тор был почти уже целиком взят.

Неожиданно с неизвестного направления «палец» накрыло огнем. Снаряды с вышины пикировали на солдат, бросившихся искать укрытие позади заборов и на чердаке. Но укрытия не было. Снаряды ложились с ужасающей точностью. В паузах между взрывами уже раздавались стоны первых жертв.

Один из солдат, Шмуэль, понял, что ранен. Он попробовал позвать фельдшера, но с ужасом установил, что у него пропал голос. В груди ощущалось недомогание. Пощупал грудь и перемазал ладонь в крови. Тогда он попытался подняться, пойти — и убедился, что задыхается. «Дышать не могу», — старался он вытолкнуть из себя, но слова не шли. Когда за ним явились, весь мир вокруг него скрылся в тумане.

У него в легком засел осколок, и фельдшеру пришлось заткнуть рану пальцем, чтобы он мог дышать. С трудом делая отрывистые вдохи и выдохи, он потерял сознание.

Взрывы подняли на склоне тучи пыли и дыма, усилившие сумятицу и неразбериху. Казалось, весь насыщенный порохом воздух горит и никому не удастся спастись из всеохватывающего пожара.

При эвакуации помогали солдаты Эли, вызванные сюда с соседнего участка. Они были совершенно истощены и обессилены боем и зрелищем тяжело раненных и убитых.

Рассказывает Эли: «Мои солдаты просто физически были не в состоянии поднять носилки с убитыми товарищами, не говоря уже о том, что вид мертвых отталкивал и приводил в очаяние. Пришлось надрывать глотку, чтобы вывести их из шока и ускорить эвакуацию».

Вокруг раздавались восклицания: тот убит, и этот убит, и этот. Зато как радовались, когда иной из «убитых» вдруг появлялся в общем кругу живой и здоровый!..

*

По окончании боя за квартал ответственные за отдельные участки офицеры и их солдаты освободились, наконец, для того, чтобы заняться арабским гражданским населением, прятавшимся за наглухо запертыми ставнями и дверьми на засовах. Солдаты пошли по захваченным учатскам от улицы к улице, от дома к дому. Не раз приходилось применять силу, чтобы попасть в дома и убедиться, что очагов сопротивления не осталось. За засовами они обнаруживали подавленных, покорных людей. Судя по ошеломленному выражению их лиц, многие теперь горько жалели, что упустили предоставленную легионом возможность вовремя убраться из квартала, который превратился в поле боя.

Иные встречали бойцов истерическими воплями ужаса. Другие — льстивыми заверениями: «Мы хотим мира». Все были заметно обескуражены таким оборотом событий — быстрым поражением вместо победы, которая даст возможность отправиться в еврейский Абу-Тор и учинить там погром.