Битва за Иерусалим

Артналет на Резиденцию длился около двадцати минут, и Менахем следил за ним, пока не увидел израильские самолеты, пикирующие на гребни Азарии, освобождаясь от бомб и взмывая затем к зениту. После авиационной бомбежки на горизонте стихло, и над Азарией показался дым. («как от сожженной нефти»), черные клубящиеся облака поднимались со всех отрогов. Менахем вглядывался в этот дым, радуясь тому, как точно и эффективно поработала авиация. Поскольку самолетам действительно удалось подавить почти все орудия и танки, беспокоившие окрестность, Менахем смог теперь только вспоминать пылающие горизонты и размышлять о трагическом порадоксе жизни, когда ужасный смысл явления не лишает его внешней красоты. Возможность эстетического восприятия независимо от нравственной сути явления напомнила ему императора Нерона, с наслаждением созерцающего охваченный пожаром Рим.

*

Пока Менахем был погружен в размышления на тему о красоте и разрушении, ротный Моше обошел позицию Лулав, изучил местность и составил план наступления своей роты. Поначалу все его внимание сосредоточилось на округлом каменном двухэтажном доме — арабском Лулаве. На крыше и на первом этаже виднелись мешки с песком, бетонированные парапеты и амбразуры, изрыгавшие огонь. Моше было ясно, что в столь поздние часы атаковать укрепление с фронта под беспрерывным огнем, извергаемым из этих амбразур, рискованно. Более приемлемым ему представлялся глубокий обход в конце квартала и по южному склону, с тем чтобы в итоге выйти к укреплению и штурмовать его с тыла, гак как все входы в дом были расположены там, и только оттуда можно было в него проникнуть. Правда, этот путь должен был неминуемо оказаться под обстрелом снайперов, но с этой проблемой Моше предполагал справиться при помощи дымовых шашек.

*

В 12.30 командир полка Файкес получил от комбрига последнюю санкцию на атаку арабской части квартала Абу-Тор и отправился на позицию Арье, где его ждали командиры рот и Аарон, командир танков, приданных его полку. Были рассмотрены и утверждены планы наступления каждой роты, после чего ротные командиры вышли в Немецкий квартал на соединение со своими подразделениями, которые тем временем прибывали сюда из Эйн-Керема.

С появлением командиров обстановка начала проясняться. Солдат посадили в автобусы, но так как весь полк не мог вместиться в них, многие устроились на крышах. Достаточно было одного из падающих вокруг снарядов, чтобы вывести целую роту из строя. В те минуты, однако, солдаты не обращали на это никакого вниманйя. Они уже были ' в возбуждении, которое охватывает перед боем, и пели: «Хевену шалом алехем, хевену шалом алехем!»[18]. Женщины, старики и дети, прятавшиеся за запертыми ставнями, приоткрыли жалюзи и аплодировали едущим солдатам. «Их лица, на которых испуг смешивался с надеждой, — рассказывает Дан, — точно походили на те, что я видел в Иерусалиме в детстве во время Войны за Независимость».

Бойцы еще продолжали петь, когда колонна уже рассыпалась по подступам к Абу-Тор. Ротный Эли высадил своих бойцов из автобуса и рассредоточил их по подвалам, коридорам, позади оград. Тут они дождались сигнала «в атаку».

С противоположной стороны продвигалась рота Узи. Когда он доехал до окраин Абу-Тор, ему сообщили по рации, что приданные ему танки ждут его на Дерех-Хеврон, поблизости от въезда в Абу-Тор. Узи успел перекинуться несколькими шутливыми словами с Эли, после чего отправился к танкистам согласовывать взаимодействие в бою. Только он начал договариваться с командиром танкового взвода, как послышались раскаты взрывающихся снарядов. Первым же был накрыт автобус Эли, из которого только что вышли люди. Автобус развалился на горящие куски. «Я увидел разлетающийся автобус, — рассказывает один из солдат, — и подумал: что бы сталось со мною и моими товарищами, если бы мы не вышли из него вовремя?»

Для бойцов, увы, этот обстрел не закончился так благополучно. На них обрушились снаряды, и повторилась кровавая баня, какая была на рассвете, когда 8-й парашютный полк пошел в прорыв. Так же поднялись тучи пыли и дыма, укрывшие улицу и тех, кто был застигнут обстрелом. Когда пелена рассеялась, послышались испуганные крики, появились носилки. «Я увидел, — рассказывает командир одного из пострадавших взводов, — лежащих вдоль всей улицы солдат, залитых кровью. Я понял, что раненых много и побежал к месту падения снаряда. Убитые. Крики. Стоны. Искареженное обгорелое оружие. Солдаты выносили раненых к заборам по сторонам улицы. Выли сирены примчавшихся санитарных машин. Часть погибших была в таком виде, что их вообще невозможно было опознать. Другие лежали с восковыми лицами и закатившимися глазами. На лицах застыло выражение удивления».

Время было три часа пополудни. «Операция началась, — рассказывает Аарон, который с двумя танками находился на отрогах горы Злого Совета и видел с этой высокой точки, как роты полка Файкеса устремляются по склону Абу-Тор в сторону вражеских позиций. «Мы старались предупредить их движение, «подметая» снарядами все пространство перед ними и расчищая им путь».

2