Битва за Иерусалим

Незадолго до того, как было решено вскрыть могилу, Порам отправился в погребальное общество поинтересоваться, каким образом появилось имя Ашер Вопросник. Оказалось, что могильщики, не найдя на теле никаких документов, удостоверяющих личность мертвеца, осматривали его снова и снова, пока не обнаружили на руке надпись чернилами: «Ашер Вопросник». Они простодушно решили, что это имя погибшего.

Слушая неубедительные объяснения членов погребального общества, Порам с потрясающей ясностью внезапно осознал смысл надписи на руке мертвеца.

Перед уходом в бой Вальцер записал чернилами имя командира полка — «Ашер», прибавив общеизвестное прозвище последнего «Вопросиик».

Таблица с надписью «Ашер Вопросшик» была заменена на могиле табличкой с именем Иехошуа Вальцер.

Вальцер не умер безвестным. Иерусалимский поэт Иехуда Амихай в память своего ученика, погибшего в бою, написал:

Нету нас безвестных солдат.
Нет могилы Неизвестного солдата.
Кто хочет возложить венок —
Пусть разовьет его
На множество цветов,
Разделит их на листья
И рассыплет.
И мертвые все возвращаются домой.
У всех есть имена.
И у тебя, Ионатан,
И у тебя, Иехошуа Вальцер.

*

Захват Резиденции Верховного комиссара и опорного пункта Колокол развеял, наконец, черные тучи опасности, угрожавшие столице с юга: еврейский Иерусалим отныне уже не был беззащитным городом. Иерусалим же иорданский оказался теперь отрезанным от нижней части Западного берега, что исключало возможность получения подкреплений с юга.

5

Одновременно с боями за Резиденцию и опорный пункт Колокол на другой полк Иерусалимской бригады! — полк под командованием Михаэла Файкеса — в послеобеденные часы пятого июня была возложена задача ликвидировать угрозу северным подступам города. Роты этого полка еще в дни состояния готовности были развернуты в Иерусалимском коридоре, — в его северной части напротив иорданских позиций. Командные высоты, разбросанные между Латруном и дорогой Иерусалим — Рамалла, были в руках иорданцев. О некоторых из них, таких, как Радар, Шейх-Абдель-Азиз и Неби-Самуэль, со времени поражений, которые потерпела на этих холмах в Войну за Независимость бригада Харэль, сложились мрачные мифы. Вот уже 19 лет они считались непобедимыми.

Прежде чем рассказать, как и почему полк Файкеса «прозевал» войну в тот день, заметим, что не было другого полка в бригадах, воевавших в Иерусалиме, который был бы так подготовлен к выполнению своей задачи. В то время как отряды разведки сражались за объекты, о названиях которых они даже толком не слыхали (например, Колокол), не имея понятия об их конфигурации и силе, солдаты Файкеса знали и местоположение каждого иорданского опорного пункта, и конфигурацию каждого здания и заграждения, всех блиндажей и окопов. Офицер полковой разведывательной службы Джонни позаботился об обеспечении ко-мандиров и солдат исчерпывающими подробностями, что позволяло идентифицировать каждый метр вражеских укреплений, лежащих напротив, на возвышающихся у всех на виду холмах. Мало того, Дж: онни разыскал на израильской территории холмы, в топографическом отношении похожие как две капли воды на укрепленные холмы противника и по'заботился о тренировках солдат на них.

Все было дважды и трижды подготовлено для атаки к тому времени, когда в поздний послеобеденный час поползли на восток колонны бронетанковой бригады под командованием Ури Бен-Ари. Солдаты Файкеса, встретившие бригаду возле Абу-Гош, восторженно махали танкистам, а те в знак полной солидарности показывали оттопыренный большой палец. «Мы думали, что они едут в Иерусалим, и радовались, — говорит Джонни. — Вид мощной бронетанковой колонны поды-мал дух и вселял уверенность. Хорошо было знать, что оставшийся позади нас Иерусалим не брошен на произвол судьбы, что о нем заботятся».

После прохождения колонны возобновились последние приготовления к штурму иорданских опорных пунктов. Все с нетерпением ждали команды идти в атаку.

В.числе ожидающих был солдат Миха. Командир поставил его на высокий наблюдательный пункт, обращенный к укреплениям врага. Место, где находился Миха, простреливалось артиллерийским огнем, и снаряды непрерывно налетали, ныряли и пропадали где-то над его головой. От волнения у него пересохло в горле, сердце готово было выскочить и лоб покрылся потом. «Хватит! — твердил он, топя страх в жалости к самому себе. — К черту все это. Сколько можно торчать глиняным болваном под этими распроклятыми снарядами». А затем шептал, как бы успокаивая самого себя: «Потерпи, парень, еще немножечко потерпи. Скоро пойдут в атаку на эту падаль». Съежившись в окопчике, который едва вмещал его тело, он продолжал ждать.