Битва за Лукоморье. Книга 3

Решение Шурыша Василису не удивило – нечистики всегда себе на уме, «дедуня» и так уже достаточно помог. Лодка и в самом деле имеется, весло – тоже, а дальше… Ну, дальше и верно, как-нибудь сама. И не в таких передрягах бывала, выкарабкается.

Василиса-то деда поняла, но вот внуки… Ответом лозовику стало бурное возмущение, листоухие озорники чудом не перевернули легкую лодчонку.

– Дедуня, как же так?

– Ох, не тому ты нас учил!

– Ты же ей обещал?

– Ты слово давал!

– Выходит, нам тоже можно слово свое нарушать?

– А ну цыц! – прикрикнул Шурыш. – Не наше это дело человечкам помогать. Нас ихние дела не касаются!

– Наше это дело!

– Не прав ты, дедуня!

– Матушке с батюшкой пожалуемся на тебя!

– И розог не побоимся!

– Сам нам сказки сказывал про то, как мы, лозовики да лозники, слово держим!

– Вот-вот! Не по совести это, не по заветам!

Настойчивость и совестливость малышей царевну немало удивили. Ай да листоухие! И ведь – чудеса! – сумели-таки уломать деда-ворчуна. Под тройным напором Шурыш сдался и направил лодку к противоположному берегу. Ругался, конечно, пока плыли, да, видно, и в самом деле совестно стало.

На берегу шалуны немедленно затеяли игру с незамысловатыми правилами – в «цветные» салочки. Надо только успеть ухватиться за предмет названного водящим цвета, чтобы не успел осалить. «Красное!» – Листик уцепился за кушак деда, Ясочка за вышитый рукав рубашки Василисы, а водящий Чубчик на сей раз остался с носом. Только не таков был рыжик, чтобы мелюзге проигрывать! Хитро прищурился и провозгласил:

– Малиново-буро-серо-фиолетовый!

Растерянная Ясочка огляделась по сторонам, Листик метнулся к ближайшей кочке, но не успел, брат его уже осалил.

– Нечестно! – завопил Листик.

Василиса невольно хихикнула. Да, с такими пострелятами надо ухо востро держать, запросто сгинуть могут. Ни ума, ни страха, хотя все дети такие, что уж там. Сама не лучше была…

– Дедушка Шурыш, – попросила Василиса, – сплети-ка ты короб с крышкой. Мы их туда посадим, чтобы не сбежали, а котомку вниз подложим, чтоб им помягче было. Я их сама и понесу, а то умаются за дорогу. Так и нам спокойнее будет.

Лозовик, все еще с виноватым видом, лишь головой покачал, но замысел оценил и короб в считаные минуты сплел, приговаривая при этом:

– Понесет она! Ишь ты! Ятрыш-кукиш, самой бы в трясину не ухнуть.

* * *

За озером болото стало почти непроходимым. Меж покрытыми жухлой осокой кочками масляно поблескивали лужицы воды, сапоги уходили в темную грязь почти по колено, несколько раз Василиса едва не провалилась в глубокие бочаги. Сперва ухватилась за ствол кривой сосенки, выбралась сама, потом помог Шурыш – протянул крепкую длинную ветку. Вновь показалось, что лоза растет у него прямо из руки. Или из рукава?

– Ты меня, дедушка, вытянуть не сумеешь, – пыталась поначалу возражать царевна.

– И не таких худосочек вытаскивал, – буркнул Шурыш. – Тем летом мужик из дальней деревни поперся за какой-то надобностью на болото, да так и ухнул в трясину, уж по шею его засосало. А мужик справный, что кабан откормленный! Одна голова из ряски торчит да рот разевает. Не поверишь, я ему ветку прямо в зубы и сунул, он уцепился, мычит только. Так я его до пояса подтянул из ловушки, а там уж жерди подсунул. Выкарабкался он, а ветку изо рта выпустить не может – челюсти не разжимаются. А как разжал, давай болото честить, мол, сапоги в трясине потерял новые совсем, и пяти лет не проносил… Ятрышная сила! Чудные вы, человечки: нет бы радоваться, что жив остался, так еще и недовольствует.

– Чудные, – кивнула Василиса, выбираясь из грязи.

Солнце из слепящего сделалось красным, покатилось к синеющим вдали холмам, мазнуло напоследок болото багровым отсветом и растворилось в сизой дымке. Сразу стало холодно и неуютно, потянуло стылой сыростью. Василиса выбрала кочку побольше – по всему выходило, что ночевать придется тут, – осторожно опустила на нее короб с лозничками, и те проворно выбрались из своего убежища. Теперь надергать сухой травы побольше, подмостить несколько старых стволов, вот и ночлег готов.

Шурыш заломил шляпу на затылок и вытаращил на царевну глаз.

– И это, по-твоему, ночлег? Так, отойди. Ну-ка, внучки, помогайте! Шевелите ручонками. А ты, недотепа, гляди да смекай, как лучше на болоте обустроиться.

Из-под проворных пальчиков лозовиковой семейки быстро соткалась основа для постели, что-то похожее на большой округлый щит. Если такой положить на жерди да сухой травой выстелить, знатное ложе получится. Вскоре над ложем вырос шалаш из плотно переплетенных ветвей. Усталой Василисе он показался роскошными палатами.

Царевна достала из котомки плащ, удобно устроилась на постели и кивнула мальцам: полезайте! Те не заставили себя упрашивать, юркнули под накидку, пошуршали немного, угрелись и засопели. Ясочка почти клубочком свернулась, только что не мурлыкала. И то сказать, умаялись все за день. По болоту ходить вдвойне тяжелее, чем по земле. А лозники хоть и в коробе полдороги ехали, тоже устали, укачались, малы еще для таких приключений.