Битва за Лукоморье. Книга 3

– В Ольше кого только не встретишь, – пояснил Милослав. – Со всех концов Белосветья сюда корабли приходят. И из твоей Индеи Богатой, и с островов Средне-моря, и из Латинских земель, и из Датских… Южан много – и людей, и диволюдов. Тут всякому торговому гостю да моряку-бродяге рады, лишь бы законы Руси уважал да с Тьмой не знался. Будь он хоть с хвостом, как ты, хоть с зеленой кожей да с жабрами, как Мель…

– В Ольшу даже Руфовы сородичи товары привозят. Нечасто, правда, – Садко тоже решил, что новичкам, не так давно пополнившим команду, не помешает побольше узнать о городе, куда их занесло. – Бывает, они и в «Летучую рыбу» заглядывают – там свинину на углях готовят, как нигде.

Псоглавец Варауграуруф при этих словах капитана разом навострил стоячие уши, поросшие короткой темной шерстью, сморщил влажный черный нос и что-то прорычал-проворчал, блеснув длинными белоснежными клыками.

– Слыхал, Руф? Может, за эти дни тут, в гавани али в городе, заодно с кем из земляков свидишься, чем ваш Золотой Бык не шутит! – обнадежил кашевар Радята диволюда-никоверянина. – Жаркое в харчевне у дядьки Сушилы и точно знатное, язык проглотишь. Уж насколько я на кухне хорош, а до тамошних умельцев мне далеко. Сколько ни выспрашиваю у них, с какими пряностями мясо в вине вымачивают, – никак выведать не могу…

Успевший порядком упариться в давке корабельный повар не переставал обмахиваться на ходу любимым веером, прихваченным с корабля. Садко опять подумал о том, что после приключений, пережитых командой «Сокола» на острове с золотой горой, в душе у Радяты словно что-то распрямилось. Выказавший всем на удивление в той переделке недюжинную храбрость, он поверил в себя – и отбросил свою вечную боязнь подвести в трудный миг товарищей. Не зря Каратан шутит, что такая перемена в Радяте – это, мол, и есть самое хитрое да удивительное колдунство, с которым они столкнулись на треклятом острове. Куда там чародейским побрякушкам злодея Товита, без жалости выброшенным за борт капитаном…

Садко невольно поджал губы, вспоминая, как уходил под воду, в темно-синюю глубину, кошель с черными амулетами. Витослав тогда посулил, что в морских пучинах наследство Товита потеряет силу – и вымолвил еще: «Невелика дань, да сойдет…» Может, и впрямь тот, кто сделал гусляра-морехода из Новеграда своим данником, связав непростым договором, останется этим подарком доволен? Позабудет о Садко и его товарищах хоть на время – и займется другими игрушками? Или напрасно ты, капитан «Сокола», на такое чудо надеешься?..

Невеселые мысли опять нахлынули совсем некстати, и Садко себя обругал: ну какой прок зря терзаться, думая о том, чего теперь всё равно не изменишь. Сейчас тебя и твою команду ждут отдых после долгого плавания, вино и веселье. Вот и наслаждайся – и не наводи своей мрачной мордой тоску на команду! Милослав уже вон коситься обеспокоенно начинает.

– И то правда, Радята. Прибавим шагу, не то в «Летучей рыбе» все столы позанимают! – загорелое лицо Садко снова осветила усмешка, лихая и озорная. – Нынче так гулеванить будем, что небу жарко станет. Потому что заслужили!

* * *

За пристанью, вдоль впадающей в бухту речушки, потянулись гостиные дворы, а дальше, ближе к тракту, громоздились склады, амбары и лодочные сараи. У глиняных мазанок, теснившихся к воде, сушились на вешалах рыбачьи сети. А на широком каменном мосту, что вел к восточным воротам Ольши, Садко с товарищами опять основательно застряли. Народ и тут кишмя кишел. По обеим сторонам моста лепились прилавки и навесы торговцев, у которых толкались покупатели, сновали в толпе, нахваливая свой товар, коробейники и сбитенщики, потешали зевак прибаутками скоморохи, скрежетали оси телег, ржали лошади.

Кое-где торг уже сворачивался, но текший через мост поток пеших и конных, торопившихся попасть в город до темноты, редеть и не думал. От диковинных одежд и лиц – человеческих и не только – рябило в глазах. Иных то ли диволюдов, то ли нечистиков Садко даже опознать сходу не мог, хотя по белому свету его поносило изрядно.

На диволюдов в человеческих городах обычно поглядывают настороженно – иногда с любопытством, а порой и с опаской. Однако в Ольше было по-другому. Даже громадине-троллю с далеких северо-западных гор или фригалу верхом на драконоподобной птице-гирифтене тут, пожалуй, не удивились бы – мол, эка невидаль. Не таращил ошалело глаза никто из местных и на Руфа с Нумой. Похоже, никому не было дела до того, как затесались в дружину моряков-людей высоченный дюжий псоглавец да индеянин-ванара с озорным шерстистым лицом и длинным рыжим хвостом, торчащим из-под кафтана.